Экипаж боевой

     Щавелеву
Виктору Алексеевичу
Заслуженному мастеру спорта СССР
Заслуженному тренеру СССР         
                –
Его я знала очень много лет,
А потому – имею право,
Подробно написать портрет,
Того, кого ценила, уважала.

Мы познакомились на гонках, в Ленинграде,
Не очень он приветлив был,
Всё время бегал, суетился,
Хоть экипаж их первым был.

Казался нервным, раздражённым,
И чем-то озабочен был,
Подмышкой с папкой неизменной,
Он впечатление странное производил.

Всю ситуацию я оценила:
Ведь он был на работе,
Ну, а я?- Всё в «покатушки» превратила,
Ведь настоящей гонщицей я не была.

Его напарник – Миша Лифшиц,
Был по характеру другим,
Уравновешенным, невозмутимым,
И очень с техникой дружил.

Их экипаж – один из первых,
Был в ралли знаменит тогда,
А я потом, узнав обоих,
Уживчивости их не поняла.

Был Щавелев всегда побрит,
Подстрижен, с иголочки одет,
Подтянут, строен, энергичен,
Как будто, шёл на праздничный обед.

Одно, что выдавало его душу,
Глаза – сидевшие под бровью глубоко,
Они внимательно смотрели,
Как будто, изучали всё.

Они искрились, разрывая тьму,
Передавали настроение,
И обволакивали светом синевы,
Все помыслы, известные ему.

Он по натуре был похож на «сейф»,
Закрытый плотно и навеки,
И никакой талант, ни женский, ни мужской,
Не мог открыть его отсеки.

Он был постарше нас троих,
И все мы с ним считались,
Но вот, характер был, Господь не приведи,
Упрям, настойчив, своенравен.

Мы тоже были не «подарки»,
У каждого – своё,
Но были удивительно похожи,
Что нас друг к другу и влекло.

Все праздники встречали вместе,
Делились, знали друг о друге всё,
Заботились и помогали,
В беде не оставляли никого.

И, вдруг, однажды грянула беда,
Пришла, как будто, ни откуда,
Хоть надо было полагать,
Когда-то это будет.

Спорт не остался без последствий,
Полсотни лет обоим даром не прошли,
Теперь, как никогда, и дружба пригодилась,
Помочь знакомые ведь не пришли.

Все разбрелись по сторонам,
Как тараканы по отсекам,
А мы остались вчетвером,
Одни на белом Свете.

У нас хватало сил
Отодвигать лавину,
Но не смогли мы сохранить
Нашу мужскую половину.
               
Не передать, как Щавелев рыдал,
Теряя в жизни четвертину,
Себе, как будто, заказал
Ту, что у Лифшица, кончину.

Он не лечился, всё скрывал,
Сказал: «Пусть всё, как будет…»,
Наверно, знал, что верные друзья,
Их помнить будут.
                14.01.2013г.