Танцующий Царь

Жил-был Царь. И Царство его было плохо, потому как Царь был без царя в голове.
Было в нём всегда три думки, как три сына – Лево, Право и Серёдочка. Та Серёдочка и была золотой, да у Царя – всё больше крен. Штормило его – то в Лево, то в Право.

Потому Указы его были абсурдные – то гнал Царь «пургу» на всех поданых, и все считали Царя иродом, то миловал поблажками и был само «добрейшество», но расхищали тогда казну его немеряно и намеренно.  Царь в такие злосчастные времена главу свою репистую чесал, сидя на троне и думал, как бы наседников с прохудившейся мантии стряхнуть, да у соседнего Царя стрельнуть до получки.

А получка - ясно какая – иттить войной и всенепременно побеждать. А побеждать сподручно, когда духом силён и правдой вооружён, когда  клич праведный в тебе трубным зовом, а не когда нужда гонит от тоски удрать в кабак усыпления. А воевать наш Царь не любил, нраву он был тихого, пушек боялся, а «пургу» гнал для острастки и дутого показа «норова», в который никто не верил.

А ещё была у Царя Жена. Царица с норовом! Густых кровей духа бодрого, разума высокого, с сердцем проникательной способности! Понимала она много больше муженька с короною, и уявила в один день, что, если царство в свои руки белые не прибрать, к разуму не подключить, духом не укрепить, бастионы падут и казна оскудеет так, что в заклад пойдёт последняя серьга, а верноподданные, как клеточки одного органона, по миру бесславно пойдут. Царица та и была - по секрету вам сказать, как пером описать - его Василисой - Мудростью - золотой Серёдочкой.

Стала Василиса Царя лупить половником, то бишь, царским жезлом, по маковке, как он крен в Лево, либо в Право давал. Чай, не Шалтай-Болтай ты, говорит, назвался Царём – цари, не балуй! И прозрел наш Царь! В макушечке у него выемочка образовалась – туда Свет и пошёл с Небес. Стал наш Царь Свету внимать, с Василисой-Серёдочкой в согласии жить, а не метаться. Стал себе  Указы разумные давать – куда ступить, какое слово молвить.
Царство его стало мал-помалу отстраиваться - Хоромы пошатнувшиеся снёс Царь и стал возводить Терема Новые.
До пира далеко, ещё и не вспомнил Царь, как во Цари-то попал, да уж больно худая слава ему надоела, хочет во всю Силу войти.
Чтоб хорошо всё сробить, - думает - сам  каменщиком буду в своём Царстве-государстве, сам себе - лекарем, сам - пекарем, сам - банщиком и казны хранильщиком.

Крутится, вроде, Царь, да не в кружении прошлом - жизнь его Танцем обернулась. Гибким и умелым Царь становится. Жизнь ему в радость и в интерес. Василиса в нём – ясным голосом - запевалой… Душа и Дух в едином Царстве Света.