Че-партизан. История, сфокусированная в одном кадр

ЧЕ-ПАРТИЗАН. ИСТОРИЯ, СФОКУСИРОВАННАЯ В ОДНОМ КАДРЕ


                "Иногда мне кажется,
                что я оказался в этом месте как раз в тот момент,
                когда Господу Богу было нужно, чтобы кто-нибудь
                нажал на затвор фотоаппарата".
                (Ансель Адамс, американский фотомастер)



4 марта 1960 года в Гаванском порту американской агентурой был заминирован и взорван
 французский корабль «Le Coubre» (Ля Кубр), доставивший на Кубу оружие, боеприпасы и взрывчатку,
 закупленные у Бельгии для защиты революции.

Фидель примчался туда, где было пришвартовано судно. К горящему кораблю спешил и Че.
 В этот момент прогремел второй взрыв.

– Черт возьми, вы меня задушите! – крикнул, высвобождаясь, Фидель в ответ на попытки находившихся рядом прикрыть его.

А Че уже взбирался на корабль. Кто-то попытался ему помешать.

– Мать вашу, да отвяжитесь же от меня! Произошло уже два взрыва;
всё, что должно было взорваться, уже взорвалось…

На следующий день на траурном митинге Фидель Кастро, выступая перед миллионом кубинцев,
 собравшихся у знаменитого кладбища Колумба почтить память жертв теракта,
 обвинил США в этом преступлении, впервые сформулировав лозунг «!Patria o muerte!» («Родина или смерть!»),
ставший отныне боевым кличем кубинцев, как точно сказал Н.Леонов,
"квинтэссенцией национального мировоззрения". Фидель уже был уверен (и высказал эту уверенность
советскому послу А.Алексееву) в том, что в ближайшее время будут предприняты
 попытки вторжения на Остров (что и сбылось через год: события Плая-Хирон).

На митинге рядом с руководителями революции стояли писатели Симона де Бовуар
 и Жан Поль Сартр, собиравший материал для своего сенсационного репортажа о Кубе
 («Ураган над сахарным островом»).

Молодой фоторепортер газеты «Revolusion» Альберто Диас (Корда) по заданию редакции
 должен был отснять митинг. Он пробрался сквозь толпу к помосту с трибуной
 и принялся снимать своей старенькой «лейкой» с поцарапанной линзой стоявших на помосте  кадр за кадром.
 Фотограф находился в семи-десяти метрах от трибуны, день был мрачный, тусклый.
Дальше рассказывает сам Корда:

«И вдруг Че, который до этого момента держался сзади, сделал шаг вперед
и оказался в первом ряду; это произошло почти одновременно с движением моего фотоаппарата.
 Его лицо, попавшее в кадр, поразило меня; на нем был черный берет со звездой майора
 и кожаная куртка, застегнутая доверху; ветер развевал его длинные волосы,
 а взгляд был устремлен в бесконечность… Я успел трижды щелкнуть затвором;
 через минуту-полторы Че снова затерялся в глубине помоста» [1].

В лаборатории, проявив негативы и напечатав снимки, Корда обратил внимание на то,
 что изображение получилось нерезким, слегка размытым, будто в ореоле или облаке,
 в мягком ровном свете серого дня.

Подготовленная для очередного номера газеты фотография Че  не была тогда опубликована,
 но Корда, чувствуя, что ему удалось передать нечто главное и важное, повесил отпечаток в своей студии…

Впервые снимок был опубликован в «Revolusion» через год, 16 апреля 1961 года,
 накануне интервенции в заливе Свиней (операция на Плая-Хирон).

В 1967 году итальянский издатель Фельтринелли, посетив Гавану на обратном пути из Боливии,
где пытался добиться освобождения француза Рожи Дебре, бойца боливийской кампании, осужденного на 30 лет
 (он выйдет из тюрьмы через 3 года, а в 1996-м выпустит мемуары с ярой критикой Фиделя и осуждением Че),
 побывал в студии Корды по рекомендации Айде Сантамарии (бывшей участницы штурма Монкады,
 сестры второго руководителя штурма – погибшего Абеля Сантамарии, к тому времени являвшейся
 директором Дома Америк) – Фельтринелли искал удачный снимок Че.

«Ему понравился портрет, висевший в моей студии, и он попросил меня сделать два отпечатка
 на глянцевой бумаге размером 30 на 40 сантиметров. Я подарил ему их…
Через месяц после официального сообщения о гибели Че в Боливии, когда ЦРУ распространяло повсюду
 фотографии убитого Че, Фельтринелли выпустил в Милане плакат с моим снимком
 размером 100 на 70 сантиметров, и студенты вышли с этим плакатом на улицу, скандируя: «Че жив!»…
Говорят, этот миланский издатель менее чем за три месяца продал миллион таких плакатов
 по пять долларов за штуку. Я ни разу не взял за свой снимок ни одного сентаво» [2], – вспоминал Альберто Корда в 1991 году…

«Было два особенно взволновавших меня момента, связанных с этой фотографией.
Первый – в 1968 году (? – Е.Л.), когда этот портрет, воспроизведенный в гигантских размерах,
буквально парил над площадью Революции во время траурного митинга, посвященного памяти Че.
 Второй – когда в программе теленовостей я увидел, как в какой-то латиноамериканской сталице
 избивали дубинками группу студентов, несших эту фотографию» [3].

Автор фотопортрета «Че-партизан», который впоследствии обойдет весь мир,
 будет воспроизводиться во многих журналах, газетах, книгах, на флагах, плакатах, майках, висеть на стенах
 комнат студенческих общежитий, плыть над толпами митингующих в Италии, Париже, Японии… после гибели Героического партизана,
 спустя десятилетия став признанным мастером, раскроет секрет своих творческих удач:

«В хорошей фотографии всегда присутствует элемент случайности. Может быть, мой портрет «Че-партизан»
 тоже получился случайно, но не следует забывать, что я присутствовал на этом митинге,
 видел и ощущал его изнутри, как говорят у нас на Кубе, «живьем», и это сыграло свою роль. <…>
 Снимок рождается в глазу фотографа… Мои глаза ищут то, что меня взволновало бы;
 в своих снимках я на девяносто процентов обязан поиску и лишь на десять – случаю» [4].
 К слову, сам мастер не считал этот снимок самым удачным своим произведением.

Однако снимок этот считается одним из ста лучших за всю историю фотографии,
 одним из десяти лучших фотопортретов наряду с портретами Авраама Линкольна работы Брэди,
 Мэрилин Монро работы Хальсмана, Джона Кеннеди работы Корнелла Капы, Сары Бернар работы Надара…

В лице Героического партизана что-то притягательно-мистическое… сама история, сфокусированная в одном кадре.


…А пулю прекрасную в пистолете, который всегда со мной,
И память нетленную (затаенную в глубине) о детях,
Которых когда-то с тобой мы зачали,
И то, что от жизни моей еще мне осталось, –

Всё это я (убежденно и счастливо) Революции отдаю,
Ибо ничто из того, что нас единит, силою большей не обладает [5].

(«Против ветра и течения», из боливийских стихов Че.)