Ириски

– Мамочка! Ну, прости меня!!! Ну, пожа-а-а-а-а-луйста…., - и Олька снова заревела навзрыд.
Слезы, которые так обильно текли двумя потоками по ее щекам, собирались на подбородке и капали на пол. Нос покраснел и распух, губы дрожали, а зубы выстукивали мелкую дробь, ее ярко-бирюзовые на красном фоне глаза выражали страдание и раскаяние.  Олька рыдала. Она крепко-крепко обнимала маму, прижималась к ней, так что очень скоро на мамином сарафане появилось мокрое от слез пятно.
– Ольга, в нашей семье никогда не было врунов и воров. Ты это понимаешь? И, хоть ты моя дочь, наверное, мы тебя отдадим в колонию для преступников на перевоспитание, – мамино лицо было непроницаемо-строгим. И Олька понимала, что мама не шутит, и что отправят Ольку-бедняжку, как настоящую преступницу, в колонию. Утешало, что для малолетних. Олька и вправду, будучи абсолютно доверчивой душой, искренне поверила в реальность угрозы и рисовала себе уже картинки свооего практического перевоспитания в тюрьме.
– Мамочка, я тебе обещаю – я никогда-никогда-никогда не буду красть! – и новая волна безудержных рыданий, и новая Ниагара слез…
Надо ли говорить, что, конечно же, Олька была прощена, и эта история как-то забылась… И вправду, у Ольки на всю жизнь выработалось рефлекторное неприятие воровства и лжи, да не о том речь…

– Доченька, сходи за хлебом, сдачу положишь в кошелек, ничего больше не покупай, – наверное, у мамы были основания так говорить, она воспитывала одна трех дочерей. Олька была самая младшая в семье, но активно привлекалась к ведению хозяйства –в 7лет она ходила за хлебом, мыла посуду, участвовала в прополке огорода и уборке дома.
Запыхавшись от бега по жаре, Олька пролетела на кухню, выгрузила из сетки хлеб:
 – Мам, я на улицу! Сдачу положила!
Зажав в кулачке полтинничек, Олька вприпрыжку скакала в гастроном. Мама не заметит, подумаешь, 50 копеек… Подбежав к прилавку, привстала на цыпочки:
– Теть Валь, мне на 50 копеек кис-кисок дайте!
– Ты же была только что… Тебе мАма денег дала? Мама знает, что ты здесь?
– Ага, –  легко кивнула Олька, на всякий случай оглядываясь, как бы кто из маминых знакомых ее не увидел.
И вот он – бумажный кулек с любимыми ирисками! Олька сразу же две затолкала в рот – вкуснотень!!! Из гастронома она вышла с блаженной улыбкой хомяка.
И тут Ольку настиг вопрос, как она дома объяснит происхождение этих злосчастных ирисок? Все слопать – живот будет болеть…
И вот, идет наша Олька по тротуару, тепло, летний день близится к вечеру… и всех встречных угощает ирисками! А как вы поступили бы? Маленькая хорошенькая девочка, улыбаясь, протягивает вам кулечек с конфетами: «Угощайтесь!» Вот и Ольке люди улыбаются в ответ, берут конфетку, благодарят… Прям, светский променад деревенского пошиба!
Все бы ничего…, но, угощая каких-то девочку с ее мамой, Олька не заметила, как к ней стремительно приближается ее собственная мама. Попытка всучить им кулек не удалась… И Олька, широко улыбаясь, рванула навстречу неминуемому допросу:
– Оля, я тебя обыскалась! Куда ты бегала?
– Гуляла.
– А это что? Откуда у тебя конфеты?
– Меня угостили!
– Ого! И кто же?
– Теть Валя! Она мне, когда я хлеб покупала, сказала, чтоб я пришла – она меня ирисками угостит!
– Ой, Олечка, ну пойдем же, скажем тете Вале спасибо, да?
– Мам, да она уже ушла, наверное…
– А мы посмотрим, авось, застанем…
У Ольки похолодело в животе, от сладкого стало так муторно, что перед глазами побежали радужные зайчики… Олька представила неминуемое разоблачение, и решила – будь, что будет:
– Мам, я купила эти конфеты.
– А где ты взяла деньги?
– Нашла!
– Вот как? Оля, сейчас мы идем домой, подумай хорошенечко, а дома нас ждет серьезный разговор.
Олька едва успевала за мамой, прямая спина которой не предвещала ничего хорошего. Надо признать, что Олька даже как-то еще пыталась придумывать какие-то версии, одна сказочнее другой, но что-то в глубине души подсказывало ей, что придется говорить все, как есть.
– Мам, я у тебя взяла деньги.