Чертов глаз

И чего только не откопаешь в памяти? А хранится дольше и ярче в ней то, что удивило тебя когда-то, поразило, как говорят, воображение, то о чем или о ком ты думал, пытаясь понять, или заглянуть в тайну этого удивившего тебя явления. И другой раз достаточно одного слова, но сказанного как-то особенно, чтобы всплыло в тебе это виденное когда-то тобой во всех красках, со всеми нюансами, почти живое. И эта работа памяти, иной раз, значительно интереснее всей текущей суеты окружающей тебя жизни, и нагло лезущей в твое сознание, чтобы захватить свободный участочек памяти, да и остаться там навечно.
А ты сам противишься этому грубому информационному насилию, потому что эта – пошлятина, или просто чужеродная мура, вся насквозь неприемлемая для тебя, безвкусная, или вовсе пустая. Да вся жизнь нашего, с позволения сказать, интеллекта это – постоянный поиск близкого родного твоему духу, воспитанию, твоему, только твоему, любопытству, твоей эстетике, твоему характеру. А завершается этот поиск в нашей памяти, где ты отводишь место найденному, и присваиваешь приоритет этому сокровищу своим, понятным только тебе алгоритмом. Да и те люди, у которых много этих своих сокровищ хранится в памяти, для меня лично, значительно интереснее тех, кто все пытается доказать, что жить надо только настоящим. А ведь такая уловка есть не что иное, как попытка скрыть пустоту своих кладовых памяти, или полное отсутствие способностей к поиску и накоплению этих информационных сокровищ, которые, в конце концов, и формируют твое истинное «Я». Именно память человеческая, наполненная тем, что ты добыл на протяжении своей жизни в океане информации и пропустил через свое сознание, и формирует твою личность, и, может быть, это и есть то, что люди называют душой.    

Это, конечно, всё скучные рассуждения, а сесть за клавиатуру, чтоб вновь поиграть в слова, меня подтолкнуло одно чудное стихотворение, прочтенное пару дней назад. Вот оно, необычайно красивое и мистическое, написанное, безусловно, большим поэтом – Ольгой  Забировой.

Озеро снов

***
Илистый вкус дна -
Кувшиночен и лилеен.
Озера суть больна
Тяжким дурманом лени.

Негу лелеет лес.
Туманец его абсентен.
Снится зелёный бес
Ласковой Милисенте.

Тянет он сотни рук -
Разлапистых сотни сучьев,
И замыкает круг
Сумрачных нор барсучьих.

Хвойно-игольчат смех
Кикимор подслеповатых.
В небе летит стерх.
Рыба клюёт приваду.

Озеро окружив,
Век хороводят ели...
Юноша снова жив,
И его акварели.

Тяжким елеем смол
Время залижет ранки.
Пишет корнет письмо
Смуглой своей смолянке.
***

 
Когда я прочитал его, моя память сразу же отыскала у себя в кладовых одно Озеро, которое она хранила во мне долгие годы, и оно всплыло перед моими глазами, как только что увиденное. Это необыкновенное Озеро. Сколько озер я видел за свою жизнь, но ни одно так, как это, меня не захватило своим таинственным видом и своей необъяснимой природой.  Может быть, только Священное море – Байкал сильнее подействовал на мое сознание, но и размеры, и масштабы их несравнимы, да и силы их воздействия на человека с противоположными знаками.

Это озерцо я увидел в тайге, довольно далеко от лесного поселка, где я тогда обитал, и уже потом, от местных жителей, узнал его название. Вернее, не географическое название, потому что у таких маленьких водоемов их, как правило, нет, а то, как называли его местные, а именно – «Чертов глаз». 

Когда вышел на него, это озерцо сразу привлекло меня своим необычным видом. Оно находилось на абсолютно ровной обширной поляне окруженной со всех сторон вековой тайгой, но ни одного дерева, или куста, или молодняка подлеска не росло на этом открытом пространстве вокруг озера, ближе ста- ста пятидесяти метров от его берега. Да и берегов у него как бы и не было. Его поверхность – зеркало воды было ниже самой поляны всего на десять-пятнадцать сантиметров, без какой либо водной растительности, идеально чистое, действительно, как зеркало, но в котором ничего не отражалось; ни небо, ни облака, верно от того, что вода была темно коричневого, почти черного цвета. Формой оно было идеально круглой, в диаметре не превышало тридцати метров.

Вокруг, на поляне, почва была не похожа на мягкую лесную с богатым гумусом, а скорее на твердую утоптанную, как в каком-нибудь городском парке. Поляна казалась специально засеянной невысокой ярко зеленой ровной травкой, и без какого-либо богатого многообразия видов, обычного для берегов лесных водоемов.   

Тот день, когда я первый раз оказался у «Чертова глаза» был жарким душным, и меня уже замучили атаки оводов и слепней. Да и таежные крупные комары, и мошка не отставали от них в страстном желании попить моей кровушки, поэтому увидев чистую поверхность воды озера первым моим желанием было искупаться, и охладить горячий зуд от укусов лесных кровососов. Но когда я очутился рядом с ним, я вдруг понял, что лесные летающие кровопийцы отстали от меня, т.е. остались в лесу, а не последовали за мной на поляну к озеру, и над этим открытым пространством стоит мертвая тишина. Не было слышно ни птиц, и, вообще, никаких звуков дневного леса, когда не проходит и минуты, чтобы ты не услышал голосов его обитателей, разве что всё замирает перед грозой, кроме кровососущих, которые напротив просто сатанеют в это время, но небо было ясное, и грозой и не пахло.

Это обстоятельство меня насторожило, но поначалу не настолько, чтобы отказаться от купания, но когда я подошел вплотную к воде, и не обнаружил даже намеков дна у самого берега своей лесной палкой-посохом, а опустив руку в воду на предмет определения её теплоты, отметил, что желание искупаться у меня пропало. Вода было ледяной на ощупь. Такой холодной воды летом и в самых глубоких колодцах не встретишь, ни то, что в озере под солнышком.

Вернувшись в поселок, я уже вечером поделился своими открытиями с Гришей – хозяином дома, где жил тем летом, на что он немного рассказал мне об этом «Чертовом глазе».
- Не ходи ты туда больше, целей будешь. Плохое это место. Чертовым недаром его зовут. Это озерцо, как бездонный колодец. Мужики наши, кто посмелее, хотели дно нащупать. Так до дна и не достали. Камень на веревке спускали, спускали, а он всё уходит и уходит вниз. Веревок не хватило. А пять лет тому парень молодой из города приехал к тетке Татьяне, на отцову родину поглядеть, познакомиться, и утонул в этом «Чертовом глазе». Предупреждали, да не послушался. Вытащили баграми через неделю, когда сам всплыл весь распухший. Вода там мертвая. Никакой живности в ней нет. Ни лягушки, ни жуков плавунцов, ни водомерок, о рыбе я уж не говорю. Бабы наши и Колька лесник говорят, что туда к озеру этому ведьмы в полнолуние слетаются на свою сходку. Колька говорит, сам слушал, как они там по ночам бесятся, а какого мужика поймают, живым не отпустят. Кровь высасывают. Не ходи туда.

Я, правда, не послушался Гришу, что городской, и еще пару раз был в то лето у «Чертова глаза», но днем, чтобы отдохнуть от слепней и комаров около него. И, откровенно говоря, оно притягивало, как бы звало к себе, но всякий раз, когда я находился около этого озерца, меня охватывало чувство тревоги. Тягостное тягучее чувство, какое бывает перед болезнью, когда твой организм уже оккупировали микробы, и уже начинают травить его своим ядом.