Возвращаются...

Я заметила, мнят тебя личностью те, пред кем ты когда-то – навзрыд,
Словно тряпкой, своей необычностью терла пол их вчерашних обид.
Я заметила, если босою ты пришла в их завьюженный дом,
Сколь бы после ни слыла пустою, они вспомнят тебя потом.

Я заметила, те возвращаются, кто уверен, что, раз уж придет, -
Если плохо и был смысл каяться, то найдет сразу крест и рот-в-рот –
Наравне с тет-а-тет-ом, - что маяться, на рассвете всегда заживет,
А до свадьбы – «тем паче», красавица. Не минет, так хотя бы компот.

Я заметила, те возвращаются, у кого сто пудов и грамм двести
За плечами. Жена слишком «старится»: «Двадцать семь, но уже на насесте
Прижилась она, ветхлая курица». Хотя даже борщу, нет, не эти.
Возвращаются… те возвращаются, кто за прошлое есть в ответе.

Возвращаются те, кто подумал, пережил и успел полюбить,
Кто сумел на твоем месте выжить, помолчать, покурить – побыть.
Возвращаются те, кто прОжил, пережил и спонтанно вспомнил:
«А ведь, в общем, была тоже девочка. Ей херово пришлось с любовью».

Хотя даже не это, наверное. Возвращаются те, непознавшие,
Что такое любовь, намешавшие, наболтавшие пресной кашею.
Возвращаются те, кому нежности не хватает под Рождество.
И какая ведь разница, правда же, чье теперь целовать чело –

По-семейному, по-домашнему, впрочем, нежно  - почти, как маму.
Все не то. Возвращаются стражи, все  такие «путиобамы»:
«Я сейчас совершу поступок – может, в будущем это зачтется».
И не знает, что не вернулся. И испортит, если вернется.

Я заметила, мнят тебя личностью те, кто ищут себя в тебе.
И хоть как простилайся, хоть Гринвичем, хоть Иисусом беги по воде,
Хоть борись и сметай привычности и, как клоун, старайся, смейся -
И шути, и дави необычностью, Тимом Бёртоном труп невесты
Вылепляй из вороньих пугал, - что там, птички молчат и тарятся.

Ты ведь знаешь, зачем так испугана. Не поэтому он возвращается.