Выхода нет

Тонкая струя дыма уходит в потолок, поглощая и унося вверх твои мысли. Ты не можешь с этим ничего поделать, они утекают, как вода, в бесконечную даль и, может быть, уносят с собой что-то важное, то, что уже никогда не вернется. В это время все люди спокойно спят, а твой взгляд растворяется в узоре обоев, которые непонятно для чего когда-то придумало человечество.
А тем временем, осень за окном постепенно превращается в зиму. Для тебя постепенно, потому что тот, кто сейчас спит, узнает об этом только утром, когда невзначай бросит свой взгляд в окно и увидит бесконечную девственную белизну. Дым окутывает тебя своим покрывалом неспешно, неслышно, незаметно. Тебе хорошо. Ты переходишь из квадрата в квадрат, не замечая, что жизнь, как зебра. Для тебя черный цвет – это цвет твоей жизни, теперь уже навсегда, навязавший тебе множество своих оттенков.
Ты уже сегодня не уснешь, а значит, для тебя уже не наступит завтра, а этот отрезок жизни сольется в один бесконечный день, где на несколько часов исчезло солнце.
Уже наступила пятница, конец недели, но ты не различаешь недель в своей жизни. Все дни однообразны и поэтому ты пишешь всякую чушь, чтобы потом прочесть и оценить степень своей депрессии. Мне не нравиться это слово, но оно наиболее точно выражает состояние, которое уже давно стало состоянием моей жизни. Пресс – стоит в середине, он-то и давит этот пресс, на мысли, действия. Он сжимает всю волю, и она куда-то исчезает, а потом ее трудно вернуть обратно. Холод. Он в твоих пальцах, в твоих мозгах, пробивает на дрожь в коленках. Ты снова куришь. И жизнь начинается заново. Но о какой жизни можно говорить, если сигарета, всего девять сантиметров табака, сильнее всей твоей воли, которую ты копила годами для того, чтобы сразиться с ней. И она вновь и вновь победит, потому что нет иного выхода, когда гаснет последний фонарь, когда свет растворяется в темноте, вокруг пустота и в ней дико и холодно, невыносимо дико и холодно, так же, как в твоем, пропитанном никотином сердце. Выхода нет. Нет желания выхода. Нет желания желать выхода. И не хочется желать выхода, потому что его нет. Нигде нет.