подношение

В поэзии (именно так) Ирмы Гендернис меня всегда сражает те вихри и множественные спирали образов, которая эта поэзия рождает. В первом катрене несомненно обзначается сердечная боль, за которой проступают образы пищащей в сердечным ритме ранимации - этакой современной Голгофы, которую заменяет пик ломаной на экране кардиографа. Метафоричность связки сердечная боль = боль душевная подчеркивается механистичностью современной медицины, которая часто лечит болезни органов, являющиеся следствием душевной боли. Образ Голгофы органично дополнен образом провала в небытие, провала во времени, который предшествует воскрешению. Луна, отогнанная в тупик перекликается с прогулкой по трамваным рельсам Янки Дягилевой. Вообще железная дорога - это, образно, неотвратимая механистичность существования мира, независящая от сознания и кроме того - это один из вариантов современного пути в небытие.
Второй катрен - это воскрешение или некое возвращение лирического героя в себя. Ландышево свежая боль - это вкус первого осознанного глотка воздуха, может быть с примесью нашатыря и пришедшая с выходом из беспамятства боль. Сочетание серде = виноградная гроздь под пальто отражает очень тонко два момента. "Болевой синдром", когда страждущий постоянно ощущает рефлекторно прикрывает поврежденный орган и легкосминаемость, легкоуничтожимость этого самого органа. Вторые две строки замыкаются на обреченность фразы "лучшая гроздь винограда всегда достается шакалу" - сердце лирического героя будет всенепременно разбито, т.е. гроздь будет употреблена недостойным - срезана и расплевана.
Третий катрен - это возможное отображение того, как инородность = дробина смерти в организме обволакивается тканями, но остается воспаленностью, источником все той же хронической боли. Ассоциативный ряд может быть продолжен так - "траншея - рубец" на теле земли, воспаленная ткань, пронизанная сосудами. В общем, на мой взгляд, суть катрена это образ болезненно рубцующейся душевной раны, которая обреченно взрывается в последнем, четвертом, катрене. Падающее ребром разбитое и разорванное сердце - это тонкая метафора, означающее, что для кого-то боль лирического героя была не более чем игрой с его, героя, сердцем. Топь - это символ погоста, вечного упокоения, но образ более глубокий, чем кладбище, потому что в топь можно лишь _кануть_, т.е. покоиться там можно лишь пропав без вести.
О чем все это я? А о том, что данное стихотворение несомненно поражает цельностью переплетения образов и богатством ассоциаций, которые оно не может не вызвать у вдумчивого, чувствующего и внимательного читателя. Читатель невнимательный несомненно пройдет мимо, плюнув презрительно, как презреительно плевали в висящего на кресте. Невнимательный критик возможно сунет свой палец и пошевелит им в этих строчках, как Фома в ране. И никому из них не будет дела до того, что распятые на экране строки - одна из ипостасей бога.

Eddie   14.08.2013 15:56   •   Заявить о нарушении