Трус

Он жил так незаметно,
что его не заметили
и оставили в живых.

И теперь он свидетельствует:
одни люди истребляли других людей.
Люди были одинаковы,
как волчата,
а костей не хватало,
и чтобы костей было больше,
одни стали питаться мясом других.

И костей стало много,
и все так увлеклись костями,
что он смог вылезти из кустов,
где притаился,
и его никто не тронул,
хотя он был серый и пушистый.

Они давно наелись другими,
и теперь их потянуло
в лоно послеобеденного гуманизма.
Ему говорили, чтобы он ничего не боялся,
брал любую кость
и грыз ее сколько душе угодно.
И то, что он не волк и даже не собака,
не имело никакого значения,
потому что они тоже перестали быть волками
и согласны дружить
на основе изобилия костей.

Но, взяв из вежливости одну кость,
он вновь приблизил момент,
когда костей станет мало,
и он вновь спрячется в кустах,
чтобы его не заметили
и оставили в живых,-

дабы он мог свидетельствовать
о бессмертии их подлости
и своей трусости.