***

    
 Эльхан Зал Караханлы

Известный Азервайджанский поэт. Автор многих поэтических сборников. Стихи Э.Зала переведены и опубликованы на многих языках. Живёт в Баку. Исполнительный директор Международного Фонда имени Махмуда Кашгари.
               
                ПОЛОНЕЗ               
                Поема
               
                перевод :  Сиявуша Мамедзаде

         1.  у врат любви
пираты обожали корабли,
в душе трепещет парус флибустьера.
но поезд мой несётся всё быстрее,
являя лик Полонии- земли.
деревья пилигримы в снежных ризах,
и щляхтич - студ охлёстывает твердь.
пыхтят автомобили в антифризах,
простуженным пернатым не запеть.
забылись сном сосульки ледяные,
поблескивает на костёле крест.
окутались в пергамент дни былые,
и  ратный отзвук чудится окрест.
Полония открыла двери гостю,
в очах людей - достоинство и лад.
красот не счесть, хоть сыпь их полной горстью,
и с древних замков рыцари глядят.
я не нойон из Золотой Орды,
в душе моей иной пыл покоренья.
любви богиня - Красапани, ты,
зовёшь меня, как к цели поклоненья.
слова любви в устах с улыбкой алой,
в снегах холодных всходят зеленя...
и на перронах старого вокзала,
божественная встреча ждёт меня.

2.     вокзал волнения

ожидание жгло и тепло потекло,
мороз-приставала отстал,
и поезд вонзился в гудящий вокзал.
манто меховое в искринках седых,
ты издали машешь озябшей рукой,
так прост и понятен жестов язык,
витающий над незнакомой толпой.
мгновения медленно мелют тоску,
я половец вольный, я скорость люблю,
пришчался галопом я из Баку,
в румяную зимнюю вашу зарю.
и ты уже близко, а время беспечно,
плетётся и словно перечит судьбе.
мгновения длятся, минуты - как вечность,
о, Анна, о панна, спешу я к тебе.
3. тонюсенкий вальс
камин горит отлично,
античность, старина.
и свечи романтичны,
и ваша снедь вкусна.
а за окном балдеет,
куражится зима,
и на глазах редеет,
седеет полутьма.
забыто быта бремя,
и музыка слышна.
остановилось  время,
налей еще вина.
откалывают пары,-
американский стиль.
а я, со школьной парты,
Огинского любил.
подайся ближе, Анна,
от “мини“ жди беды...
тонюсенькие панны,
от танцев ли худы?...



4. любовь и лира

читаем стихи. Вспоминаем,
ты шепчешь Мицкевича мне,
он и у нас почитаем,
и я разумею вполне.
поэзия - к сердцу дорога,
и я стихотворец Востока,
читаю газель Физули,
поэта далёкой земли.
“прекрасная музыка в них“-
из уст я услышал твоих.
поэзия высшего рода,
понятна и без перевода.
пока есть поэзия в мире,
любовь будет править людьми.
чему отдать первенство - лире,
любви, иль гимнам любви...


5. ритуальный плряс
 
 все мило, легко, упоительно,
вино гоячит неспроста,
 и музыка льется медлительно,
 и жгут поцелуи уста.
на улице вьется метелица,
откуда же этот огонь?
саванна на телеке стелется
 там царствует львиный закон.
 страсть рвется, клокочет и мечется,
 и мы как в магнитном плену.
любовь, гегемон человечества,
нет разницы - к слову вверну,
будь Красапани иль Мехри Бану*.
 тьма в пламени свечек вьюжится,
вершим ритуальный пляс.
 и в вечном обьятии кружится,
огонь вулканический в нас.    


6. страсти о Красапани

мать Иисуса, - ты щепчешь - богоматерь,
с иконы устремила кроткий взгляд,
дарительница Божьей благодати,
вселяющяя в души мир и лад.
с высот небесных осени, Мадонна,
детей земли, пустынь, долин и гор.
будь это сын отчизны полудённой,
иль сын Изиды, освященный Гор.
свечу затеплю в честь прекрасной Анны,
прости меня, и не вмени в вину,
молю ее, богиню - Красапани
как в древности молил Мехри Бану.



7.  астральный урожай

снег, снег, всюду снег,
голые деревья,
шумные автокочевья,
монастырь, задохнувшийся гарью,
звёздочка влетевшая в твой смех,
напомнила далекий век,
когда домчались пращуры мои,
оставив за спиной бои,
до самого далекого улуса,
до Кракова седого самого,
тевтонов, бравой конницей тесня,
Полонии красавиц полоня,
и астры звезды упадали в губы
чтоб расцвели улыбкой неулыбы.
качается светило в люлке туч,
виденья тают в белых лапах сосен,
и я сбираю урожай астральный,
с губ твоих....


8. прогулка с виденньем

снотворное не действует никак,
и всякие виденья предо мною.
теперь всеобщи земли королей,
и все для всех, ничье - и все, и вся.
леса ничьи, и воздух - задарма,
налоги сносны, сборщики цивильны.
парламенты подобны говорильни,
мечту людей съедает кутерьма.
вот парк, дерев задумавшихся круг,
куда ни кинь, следы баталий ратных.
реликты войны - железные осколки,
и синема возносит ратный дух.
но не вернётся снова старина,
не вырастут расплавленные крылья.
любовь была всевышним нам дана,
теперь находят в сайтах без усилья.
она и он играют роль машин,
как биоробот с видом троглодита,
явись, молю, взываю Афродита,
пусть возродится род людской. Аминь


9.          на монастырьском цвинтаре

истают льды... и воды испарятся,
земля хранит надежнее гроба.
на старом монастырском цвинтаре,
почиют в мире мощи, черепа.
усопшие окутанные мраком,
а видят ли их души - кто поймет,
родители смешавшиеся с прахом,
рождённым ими продолжать их род.
день нов как снег, стары седые камки,
молитвы въелись в мёрзлые кресты.
наслушалась округа звонов медных,
и грай вороний слышен с высоты.


10.         аве Изида

сегодня ничего не лезет в голову,
ни Ядвига,
ни Ягайло,
ни Бзежинский,
ни Огайо,
ни даже сам султан Селим,
предо мной плывёт стеной,
играюший орган,
над ним хористки исполняют гимны
божественной Изиды,
во славу Озириса,
пятитысячилетнкй давности,
и в католической
от явности,
не потерявшей величавости
монашек выглаженных голоса,
напоминают хор ангелов,
приветствуюших солнце,
залившее зарёю небеса.
их пение сродни сметаниям Захры,
оплакиваюшей Гусейна,
шехида Кербалы.
орган хорош, орган вулкан,
в глазах людей от слез туман,
и даже сфинкс - бездушный монстр,
впитавший желчный жар пустынь,
вняв воплям плачущих богинь,
слезу б пустил,
и эта песнь, и этот плачь,
досель волнующий сердца,
продлится вечно, без конца.
умрет Озирис и воскреснет,
народу явится Христос,
и овдовеют жены вновь,
любимых будут распинать,
и кожу будут с них сдирать,
чтобы потом казнится вновь,
по убиеннным причитать,
и слёзы дружно утирать.
люди, Анна, ведут себя странно,
убивают и убиваются,
убиваясь упиваются,
и слезами заливаются.
страсти тают, забываются.
Аве Изида,
Аве Мария,
Аве Мехри Бану!..


11.    рыболовля

рыболовы прорубают лед,
подо льдом бобёр живет.
проникает белый свет,
сквозь прорву , иль нет.
такова наша жизнь, Анна,
выглядить стремимся сквозь ухо
ледяное, а оно глухо.
колокольный звон летит
воздух раздирая,
кружит в небе
ворон стая словно хлопья тая.
рыболовные восторги
снова,
нарушают тишину
клёва.
полюбил твою страну я,
Полонию,
от улыбки твоей
в полоне я.
здесь всё  вольное как ты,
от роду,
и земля твоя как ты,
гордая.
вы воинственный народ,
панночка.
мне с тобой ли воевать,
Анночка.
не сродни ль любовь войне,
кохана,
будиш покорителя во мне
в Эльхане.

12.    как заманчива погода

ты не мни ночь неприглядной,
непроглядной не считай.
в её прорве необьятной,
брезжит россыпь звёздных стай.
ночь забылась сном тягучим,
хор подвипивших парней.
мои руки по паучьи,
ткут перчатку для твоей.
друг за другом окна гаснут,
кошка грезит очагом.
мир напоминает сказку,
или мы из сказки в нём.
я дитя молитв восточных,
чуждых бога твоего.
вирус страсти - он безбожник,
нет управы на него.
веет стужа, но - над гаем,
и дрожмя дрожат деревья.
ты будь Гердой, а я Каем,
Висла - Снежной Королевой.
как заманчива погода,
ветер ластится к стене.
погулять с тобой охота,
на безбашенной волне.

13.      серенада

вечер долгожданный,
вечер полупьян.
ты ли Донна Анна,
я ли Дон Жуан.
ресторан танцует,
всюду ритмов власть.
смехом серебристым,
лакомится страсть.
мне на стол  перчатку,
бросил ветер, смел.
и пошёл в присядку,
не у дел дуэль.
а в угаре бара,
дух корриды, раж.
сыпь моя гитара,
золотая блажь.
огненные ласки
словно бой быков,
завереньем пляски,
тудится альков.

14.   Краковская ночь

Анна Мария,
аморе мия,
ночь - лампиония,
улиц бессонная,
ливень рекламный,
огненно пламенный,
толпы сомнабулы,
тени качаются,
видно дерябнули,
жизнь не кончается.
витрины- смотрины,
красна подсведка,
вперёд мужчины,
крутись рулетка.
рев в дискобаре,
танцы в разгаре,
гул в кабаре,
скрипка пиликает
в плотской игре.
эрос хихикает,
люди любые,
вот голубые.
надо же,
гей же...
есть еще гейши,
длинные патлы,
голый зад.
хоть стой, хоть падай,
“авангард”.
сутенёр - плут,
клиент - жмот,
но этот труд,
шиком слывёт.
кто бросит камень
в грешницу ту,
панель руками
машет Христу.
ах что же ты Краков,
дожил до седин,
из каменных злаков
глядит кокаин.
страстей заморочка,
где путь бытия.
пойдем моя девочка,
Венера моя.






15.    Краковяк

хоть нагрузка для оркестра,
“краковяк” шпарь пан маэстро.
инструменты дружно грянут,
души сразу и воспрянут.
разгуляйся Краковяк,
шаг за шагом, так, так, так.
шарк ногою, шарк другой,
ты да я, да мы с тобой.
закружились, полетели,
завертелись в  карусели,
полетели, приземлились,
и ничуть не притомились.
и в присядку,
и в раскачку,
впали, что ли все в горячку.
жарь меня, жарь меня,
чур меня от чар меня.
ты полячка, я кипчак,
пыл воинственный в очах.
что ль, сразимся на мечах,
пусть звенят шиты, мечи,
кони скачут, горячи.
и как бы под бодуном,
ноги  ходят ходуном.
трубы, бубны, голоса,
белогрудая краса.
руки льются, пыл размяк,
“Краковяк”,”Краковяк”.


16.     зимняя сказка

беленкие бабочки падают на шлях,
голые деревья в снеговых мехах.
в белой круговерти поседела ночь,
наливай, я горло промочить не прочь.
что нам непогода, вроде трын-травы,
не уймут морозы пламени в крови.
вылетает время под шафе в трубу,
ночь напоминает снежную волшбу.
в одиноком мраке город опустел,
выглядит соблазном тёплая постель.
как мираж в пустыне, божья благодать,
может быть, довольно праздно ворковать.
я боюсь развеять сказочный мираж,
помолчи немного. Я прошу. Увяж.
 
17.    прощальная “мазурка
”
в ералаше отеля - ликер и Шопен,
ночь при свете свечи раздевается.
на увядших губах заснувших цветов,
золотая улыбка прозревается.
да, прекрасна Полония, прекрасна и ты,
и маячит над нами тень расставанья.
прощальные ласки пропахли вином,
и мазурка вскипает как возглас прощанья.
этот танец не чин католических служб,
бесконечен азарт ритуальных обьятий.
папа Римский уже не поляк, а другой
и мы из паствы богохульных занятий.
ты однажды вспомнила выстрел Агджи,
что понтифика чуть ли не довел до могилы.
папа милость свою явил по христиански,
но турки его не простили.
...а вокрук Вавилона стрельба и бои,
и взрывают себя обреченно шехиды.
но признаться политика не про меня,
о конях, может лучше, речь заведи ты.
а кочевья осели в далеких стенах,
табуны затолкали в закуты, в загоны,
этот век затерялся в триумфальных крестах,
и ракеты диктуют планете законы.
любишь ли скачки, бега - ты скажи,
замирало ли сердце в азартном тумане.
есть кипчакское нечто в улыбке твоей,
поцелуи пропахли полынью, о пани.
посещяя костел поклонись за меня,
у заступнице нашей любви попроси.
и поставь ты свечу пред святым алтярём,
и в молитвах своих дай кумыс ей вкусить.
я полынный степняк, в путь дорогу пора,
самелёты быстры, мир большой ипподром.
ты в Баку заскачи в заезде своем,
там молитвы скорее услышатся небом.
и звезда наша - восьмилучистая,
и любовь наша, пречистая,
род людской под правлением богини любви,
будь она Красапани, иль Мехри Бану.!!!
               


 







































































 























4038291 0506722038 teyyub




































     Эльхан Зал Караханлы
                ПОЛОНЕЗ
               
                Поема
               
перевод :  Сиявуша Мамедзаде
1.  у врат любви
пираты обожали корабли,
в душе трепещет парус флибустьера.
но поезд мой несётся всё быстрее,
являя лик Полонии- земли.
деревья пилигримы в снежных ризах,
и щляхтич - студ охлёстывает твердь.
пыхтят автомобили в антифризах,
простуженным пернатым не запеть.
забылись сном сосульки ледяные,
поблескивает на костёле крест.
окутались в пергамент дни былые,
и  ратный отзвук чудится окрест.
Полония открыла двери гостю,
в очах людей - достоинство и лад.
красот не счесть, хоть сыпь их полной горстью,
и с древних замков рыцари глядят.
я не нойон из Золотой Орды,
в душе моей иной пыл покоренья.
любви богиня - Красапани, ты,
зовёшь меня, как к цели поклоненья.
слова любви в устах с улыбкой алой,
в снегах холодных всходят зеленя...
и на перронах старого вокзала,
божественная встреча ждёт меня.

2.     вокзал волнения
ожидание жгло и тепло потекло,
мороз-приставала отстал,
и поезд вонзился в гудящий вокзал.
манто меховое в искринках седых,
ты издали машешь озябшей рукой,
так прост и понятен жестов язык,
витающий над незнакомой толпой.
мгновения медленно мелют тоску,
я половец вольный, я скорость люблю,
пришчался галопом я из Баку,
в румяную зимнюю вашу зарю.
и ты уже близко, а время беспечно,
плетётся и словно перечит судьбе.
мгновения длятся, минуты - как вечность,
о, Анна, о панна, спешу я к тебе.
3. тонюсенкий вальс
камин горит отлично,
античность, старина.
и свечи романтичны,
и ваша снедь вкусна.
а за окном балдеет,
куражится зима,
и на глазах редеет,
седеет полутьма.
забыто быта бремя,
и музыка слышна.
остановилось  время,
налей еще вина.
откалывают пары,-
американский стиль.
а я, со школьной парты,
Огинского любил.
подайся ближе, Анна,
от “мини“ жди беды...
тонюсенькие панны,
от танцев ли худы?...



4. любовь и лира

читаем стихи. Вспоминаем,
ты шепчешь Мицкевича мне,
он и у нас почитаем,
и я разумею вполне.
поэзия - к сердцу дорога,
и я стихотворец Востока,
читаю газель Физули,
поэта далёкой земли.
“прекрасная музыка в них“-
из уст я услышал твоих.
поэзия высшего рода,
понятна и без перевода.
пока есть поэзия в мире,
любовь будет править людьми.
чему отдать первенство - лире,
любви, иль гимнам любви...











5. ритуальный плряс
 все мило, легко, упоительно, вино гоячит неспроста, и музыка льется медлительно,  и жгут поцелуи уста. на улице вьется метелица, откуда же этот огонь? саванна на телеке стелется там царствует львиный закон. страсть рвется, клокочет и мечется, и мы как в магнитном плену. любовь, гегемон человечества, нет разницы - к слову вверну, будь Красапани иль Мехри Бану*. тьма в пламени свечек вьюжится, вершим ритуальный пляс. и в вечном обьятии кружится, огонь вулканический в нас.    





























6. страсти о Красапани
мать Иисуса, - ты щепчешь - богоматерь,
с иконы устремила кроткий взгляд,
дарительница Божьей благодати,
вселяющяя в души мир и лад.
с высот небесных осени, Мадонна,
детей земли, пустынь, долин и гор.
будь это сын отчизны полудённой,
иль сын Изиды, освященный Гор.
свечу затеплю в честь прекрасной Анны,
прости меня, и не вмени в вину,
молю ее, богиню - Красапани
как в древности молил Мехри Бану.



7.  астральный урожай

снег, снег, всюду снег,
голые деревья,
шумные автокочевья,
монастырь, задохнувшийся гарью,
звёздочка влетевшая в твой смех,
напомнила далекий век,
когда домчались пращуры мои,
оставив за спиной бои,
до самого далекого улуса,
до Кракова седого самого,
тевтонов, бравой конницей тесня,
Полонии красавиц полоня,
и астры звезды упадали в губы
чтоб расцвели улыбкой неулыбы.
качается светило в люлке туч,
виденья тают в белых лапах сосен,
и я сбираю урожай астральный,
с губ твоих....


8. прогулка с виденньем
снотворное не действует никак,
и всякие виденья предо мною.
теперь всеобщи земли королей,
и все для всех, ничье - и все, и вся.
леса ничьи, и воздух - задарма,
налоги сносны, сборщики цивильны.
парламенты подобны говорильни,
мечту людей съедает кутерьма.
вот парк, дерев задумавшихся круг,
куда ни кинь, следы баталий ратных.
реликты войны - железные осколки,
и синема возносит ратный дух.
но не вернётся снова старина,
не вырастут расплавленные крылья.
любовь была всевышним нам дана,
теперь находят в сайтах без усилья.
она и он играют роль машин,
как биоробот с видом троглодита,
явись, молю, взываю Афродита,
пусть возродится род людской. Аминь


9.          на монастырьском цвинтаре
истают льды... и воды испарятся,
земля хранит надежнее гроба.
на старом монастырском цвинтаре,
почиют в мире мощи, черепа.
усопшие окутанные мраком,
а видят ли их души - кто поймет,
родители смешавшиеся с прахом,
рождённым ими продолжать их род.
день нов как снег, стары седые камки,
молитвы въелись в мёрзлые кресты.
наслушалась округа звонов медных,
и грай вороний слышен с высоты.

10.         аве Изида
сегодня ничего не лезет в голову,
ни Ядвига,
ни Ягайло,
ни Бзежинский,
ни Огайо,
ни даже сам султан Селим,
предо мной плывёт стеной,
играюший орган,
над ним хористки исполняют гимны
божественной Изиды,
во славу Озириса,
пятитысячилетнкй давности,
и в католической
от явности,
не потерявшей величавости
монашек выглаженных голоса,
напоминают хор ангелов,
приветствуюших солнце,
залившее зарёю небеса.
их пение сродни сметаниям Захры,
оплакиваюшей Гусейна,
шехида Кербалы.
орган хорош, орган вулкан,
в глазах людей от слез туман,
и даже сфинкс - бездушный монстр,
впитавший желчный жар пустынь,
вняв воплям плачущих богинь,
слезу б пустил,
и эта песнь, и этот плачь,
досель волнующий сердца,
продлится вечно, без конца.
умрет Озирис и воскреснет,
народу явится Христос,
и овдовеют жены вновь,
любимых будут распинать,
и кожу будут с них сдирать,
чтобы потом казнится вновь,
по убиеннным причитать,
и слёзы дружно утирать.
люди, Анна, ведут себя странно,
убивают и убиваются,
убиваясь упиваются,
и слезами заливаются.
страсти тают, забываются.
Аве Изида,
Аве Мария,
Аве Мехри Бану!..


11.    рыболовля
рыболовы прорубают лед,
подо льдом бобёр живет.
проникает белый свет,
сквозь прорву , иль нет.
такова наша жизнь, Анна,
выглядить стремимся сквозь ухо
ледяное, а оно глухо.
колокольный звон летит
воздух раздирая,
кружит в небе
ворон стая словно хлопья тая.
рыболовные восторги
снова,
нарушают тишину
клёва.
полюбил твою страну я,
Полонию,
от улыбки твоей
в полоне я.
здесь всё  вольное как ты,
от роду,
и земля твоя как ты,
гордая.
вы воинственный народ,
панночка.
мне с тобой ли воевать,
Анночка.
не сродни ль любовь войне,
кохана,
будиш покорителя во мне
в Эльхане.

12.    как заманчива погода

ты не мни ночь неприглядной,
непроглядной не считай.
в её прорве необьятной,
брезжит россыпь звёздных стай.
ночь забылась сном тягучим,
хор подвипивших парней.
мои руки по паучьи,
ткут перчатку для твоей.
друг за другом окна гаснут,
кошка грезит очагом.
мир напоминает сказку,
или мы из сказки в нём.
я дитя молитв восточных,
чуждых бога твоего.
вирус страсти - он безбожник,
нет управы на него.
веет стужа, но - над гаем,
и дрожмя дрожат деревья.
ты будь Гердой, а я Каем,
Висла - Снежной Королевой.
как заманчива погода,
ветер ластится к стене.
погулять с тобой охота,
на безбашенной волне.

13.      серенада
вечер долгожданный,
вечер полупьян.
ты ли Донна Анна,
я ли Дон Жуан.
ресторан танцует,
всюду ритмов власть.
смехом серебристым,
лакомится страсть.
мне на стол  перчатку,
бросил ветер, смел.
и пошёл в присядку,
не у дел дуэль.
а в угаре бара,
дух корриды, раж.
сыпь моя гитара,
золотая блажь.
огненные ласки
словно бой быков,
завереньем пляски,
тудится альков.

14.   Краковская ночь
Анна Мария,
аморе мия,
ночь - лампиония,
улиц бессонная,
ливень рекламный,
огненно пламенный,
толпы сомнабулы,
тени качаются,
видно дерябнули,
жизнь не кончается.
витрины- смотрины,
красна подсведка,
вперёд мужчины,
крутись рулетка.
рев в дискобаре,
танцы в разгаре,
гул в кабаре,
скрипка пиликает
в плотской игре.
эрос хихикает,
люди любые,
вот голубые.
надо же,
гей же...
есть еще гейши,
длинные патлы,
голый зад.
хоть стой, хоть падай,
“авангард”.
сутенёр - плут,
клиент - жмот,
но этот труд,
шиком слывёт.
кто бросит камень
в грешницу ту,
панель руками
машет Христу.
ах что же ты Краков,
дожил до седин,
из каменных злаков
глядит кокаин.
страстей заморочка,
где путь бытия.
пойдем моя девочка,
Венера моя.






15.    Краковяк
хоть нагрузка для оркестра,
“краковяк” шпарь пан маэстро.
инструменты дружно грянут,
души сразу и воспрянут.
разгуляйся Краковяк,
шаг за шагом, так, так, так.
шарк ногою, шарк другой,
ты да я, да мы с тобой.
закружились, полетели,
завертелись в  карусели,
полетели, приземлились,
и ничуть не притомились.
и в присядку,
и в раскачку,
впали, что ли все в горячку.
жарь меня, жарь меня,
чур меня от чар меня.
ты полячка, я кипчак,
пыл воинственный в очах.
что ль, сразимся на мечах,
пусть звенят шиты, мечи,
кони скачут, горячи.
и как бы под бодуном,
ноги  ходят ходуном.
трубы, бубны, голоса,
белогрудая краса.
руки льются, пыл размяк,
“Краковяк”,”Краковяк”.


16.     зимняя сказка
беленкие бабочки падают на шлях,
голые деревья в снеговых мехах.
в белой круговерти поседела ночь,
наливай, я горло промочить не прочь.
что нам непогода, вроде трын-травы,
не уймут морозы пламени в крови.
вылетает время под шафе в трубу,
ночь напоминает снежную волшбу.
в одиноком мраке город опустел,
выглядит соблазном тёплая постель.
как мираж в пустыне, божья благодать,
может быть, довольно праздно ворковать.
я боюсь развеять сказочный мираж,
помолчи немного. Я прошу. Увяж.
 
17.    прощальная “мазурка
”
в ералаше отеля - ликер и Шопен,
ночь при свете свечи раздевается.
на увядших губах заснувших цветов,
золотая улыбка прозревается.
да, прекрасна Полония, прекрасна и ты,
и маячит над нами тень расставанья.
прощальные ласки пропахли вином,
и мазурка вскипает как возглас прощанья.
этот танец не чин католических служб,
бесконечен азарт ритуальных обьятий.
папа Римский уже не поляк, а другой
и мы из паствы богохульных занятий.
ты однажды вспомнила выстрел Агджи,
что понтифика чуть ли не довел до могилы.
папа милость свою явил по христиански,
но турки его не простили.
...а вокрук Вавилона стрельба и бои,
и взрывают себя обреченно шехиды.
но признаться политика не про меня,
о конях, может лучше, речь заведи ты.
а кочевья осели в далеких стенах,
табуны затолкали в закуты, в загоны,
этот век затерялся в триумфальных крестах,
и ракеты диктуют планете законы.
любишь ли скачки, бега - ты скажи,
замирало ли сердце в азартном тумане.
есть кипчакское нечто в улыбке твоей,
поцелуи пропахли полынью, о пани.
посещяя костел поклонись за меня,
у заступнице нашей любви попроси.
и поставь ты свечу пред святым алтярём,
и в молитвах своих дай кумыс ей вкусить.
я полынный степняк, в путь дорогу пора,
самелёты быстры, мир большой ипподром.
ты в Баку заскачи в заезде своем,
там молитвы скорее услышатся небом.
и звезда наша - восьмилучистая,
и любовь наша, пречистая,
род людской под правлением богини любви,
будь она Красапани, иль Мехри Бану.!!!
               


 







































































 























4038291 0506722038 teyyub








































     Эльхан Зал Караханлы
                ПОЛОНЕЗ
               
                Поема
               
перевод :  Сиявуша Мамедзаде
1.  у врат любви
пираты обожали корабли,
в душе трепещет парус флибустьера.
но поезд мой несётся всё быстрее,
являя лик Полонии- земли.
деревья пилигримы в снежных ризах,
и щляхтич - студ охлёстывает твердь.
пыхтят автомобили в антифризах,
простуженным пернатым не запеть.
забылись сном сосульки ледяные,
поблескивает на костёле крест.
окутались в пергамент дни былые,
и  ратный отзвук чудится окрест.
Полония открыла двери гостю,
в очах людей - достоинство и лад.
красот не счесть, хоть сыпь их полной горстью,
и с древних замков рыцари глядят.
я не нойон из Золотой Орды,
в душе моей иной пыл покоренья.
любви богиня - Красапани, ты,
зовёшь меня, как к цели поклоненья.
слова любви в устах с улыбкой алой,
в снегах холодных всходят зеленя...
и на перронах старого вокзала,
божественная встреча ждёт меня.

2.     вокзал волнения
ожидание жгло и тепло потекло,
мороз-приставала отстал,
и поезд вонзился в гудящий вокзал.
манто меховое в искринках седых,
ты издали машешь озябшей рукой,
так прост и понятен жестов язык,
витающий над незнакомой толпой.
мгновения медленно мелют тоску,
я половец вольный, я скорость люблю,
пришчался галопом я из Баку,
в румяную зимнюю вашу зарю.
и ты уже близко, а время беспечно,
плетётся и словно перечит судьбе.
мгновения длятся, минуты - как вечность,
о, Анна, о панна, спешу я к тебе.
3. тонюсенкий вальс
камин горит отлично,
античность, старина.
и свечи романтичны,
и ваша снедь вкусна.
а за окном балдеет,
куражится зима,
и на глазах редеет,
седеет полутьма.
забыто быта бремя,
и музыка слышна.
остановилось  время,
налей еще вина.
откалывают пары,-
американский стиль.
а я, со школьной парты,
Огинского любил.
подайся ближе, Анна,
от “мини“ жди беды...
тонюсенькие панны,
от танцев ли худы?...



4. любовь и лира

читаем стихи. Вспоминаем,
ты шепчешь Мицкевича мне,
он и у нас почитаем,
и я разумею вполне.
поэзия - к сердцу дорога,
и я стихотворец Востока,
читаю газель Физули,
поэта далёкой земли.
“прекрасная музыка в них“-
из уст я услышал твоих.
поэзия высшего рода,
понятна и без перевода.
пока есть поэзия в мире,
любовь будет править людьми.
чему отдать первенство - лире,
любви, иль гимнам любви...











5. ритуальный плряс
 все мило, легко, упоительно, вино гоячит неспроста, и музыка льется медлительно,  и жгут поцелуи уста. на улице вьется метелица, откуда же этот огонь? саванна на телеке стелется там царствует львиный закон. страсть рвется, клокочет и мечется, и мы как в магнитном плену. любовь, гегемон человечества, нет разницы - к слову вверну, будь Красапани иль Мехри Бану*. тьма в пламени свечек вьюжится, вершим ритуальный пляс. и в вечном обьятии кружится, огонь вулканический в нас.    





























6. страсти о Красапани
мать Иисуса, - ты щепчешь - богоматерь,
с иконы устремила кроткий взгляд,
дарительница Божьей благодати,
вселяющяя в души мир и лад.
с высот небесных осени, Мадонна,
детей земли, пустынь, долин и гор.
будь это сын отчизны полудённой,
иль сын Изиды, освященный Гор.
свечу затеплю в честь прекрасной Анны,
прости меня, и не вмени в вину,
молю ее, богиню - Красапани
как в древности молил Мехри Бану.



7.  астральный урожай

снег, снег, всюду снег,
голые деревья,
шумные автокочевья,
монастырь, задохнувшийся гарью,
звёздочка влетевшая в твой смех,
напомнила далекий век,
когда домчались пращуры мои,
оставив за спиной бои,
до самого далекого улуса,
до Кракова седого самого,
тевтонов, бравой конницей тесня,
Полонии красавиц полоня,
и астры звезды упадали в губы
чтоб расцвели улыбкой неулыбы.
качается светило в люлке туч,
виденья тают в белых лапах сосен,
и я сбираю урожай астральный,
с губ твоих....


8. прогулка с виденньем
снотворное не действует никак,
и всякие виденья предо мною.
теперь всеобщи земли королей,
и все для всех, ничье - и все, и вся.
леса ничьи, и воздух - задарма,
налоги сносны, сборщики цивильны.
парламенты подобны говорильни,
мечту людей съедает кутерьма.
вот парк, дерев задумавшихся круг,
куда ни кинь, следы баталий ратных.
реликты войны - железные осколки,
и синема возносит ратный дух.
но не вернётся снова старина,
не вырастут расплавленные крылья.
любовь была всевышним нам дана,
теперь находят в сайтах без усилья.
она и он играют роль машин,
как биоробот с видом троглодита,
явись, молю, взываю Афродита,
пусть возродится род людской. Аминь


9.          на монастырьском цвинтаре
истают льды... и воды испарятся,
земля хранит надежнее гроба.
на старом монастырском цвинтаре,
почиют в мире мощи, черепа.
усопшие окутанные мраком,
а видят ли их души - кто поймет,
родители смешавшиеся с прахом,
рождённым ими продолжать их род.
день нов как снег, стары седые камки,
молитвы въелись в мёрзлые кресты.
наслушалась округа звонов медных,
и грай вороний слышен с высоты.

10.         аве Изида
сегодня ничего не лезет в голову,
ни Ядвига,
ни Ягайло,
ни Бзежинский,
ни Огайо,
ни даже сам султан Селим,
предо мной плывёт стеной,
играюший орган,
над ним хористки исполняют гимны
божественной Изиды,
во славу Озириса,
пятитысячилетнкй давности,
и в католической
от явности,
не потерявшей величавости
монашек выглаженных голоса,
напоминают хор ангелов,
приветствуюших солнце,
залившее зарёю небеса.
их пение сродни сметаниям Захры,
оплакиваюшей Гусейна,
шехида Кербалы.
орган хорош, орган вулкан,
в глазах людей от слез туман,
и даже сфинкс - бездушный монстр,
впитавший желчный жар пустынь,
вняв воплям плачущих богинь,
слезу б пустил,
и эта песнь, и этот плачь,
досель волнующий сердца,
продлится вечно, без конца.
умрет Озирис и воскреснет,
народу явится Христос,
и овдовеют жены вновь,
любимых будут распинать,
и кожу будут с них сдирать,
чтобы потом казнится вновь,
по убиеннным причитать,
и слёзы дружно утирать.
люди, Анна, ведут себя странно,
убивают и убиваются,
убиваясь упиваются,
и слезами заливаются.
страсти тают, забываются.
Аве Изида,
Аве Мария,
Аве Мехри Бану!..


11.    рыболовля
рыболовы прорубают лед,
подо льдом бобёр живет.
проникает белый свет,
сквозь прорву , иль нет.
такова наша жизнь, Анна,
выглядить стремимся сквозь ухо
ледяное, а оно глухо.
колокольный звон летит
воздух раздирая,
кружит в небе
ворон стая словно хлопья тая.
рыболовные восторги
снова,
нарушают тишину
клёва.
полюбил твою страну я,
Полонию,
от улыбки твоей
в полоне я.
здесь всё  вольное как ты,
от роду,
и земля твоя как ты,
гордая.
вы воинственный народ,
панночка.
мне с тобой ли воевать,
Анночка.
не сродни ль любовь войне,
кохана,
будиш покорителя во мне
в Эльхане.

12.    как заманчива погода

ты не мни ночь неприглядной,
непроглядной не считай.
в её прорве необьятной,
брезжит россыпь звёздных стай.
ночь забылась сном тягучим,
хор подвипивших парней.
мои руки по паучьи,
ткут перчатку для твоей.
друг за другом окна гаснут,
кошка грезит очагом.
мир напоминает сказку,
или мы из сказки в нём.
я дитя молитв восточных,
чуждых бога твоего.
вирус страсти - он безбожник,
нет управы на него.
веет стужа, но - над гаем,
и дрожмя дрожат деревья.
ты будь Гердой, а я Каем,
Висла - Снежной Королевой.
как заманчива погода,
ветер ластится к стене.
погулять с тобой охота,
на безбашенной волне.

13.      серенада
вечер долгожданный,
вечер полупьян.
ты ли Донна Анна,
я ли Дон Жуан.
ресторан танцует,
всюду ритмов власть.
смехом серебристым,
лакомится страсть.
мне на стол  перчатку,
бросил ветер, смел.
и пошёл в присядку,
не у дел дуэль.
а в угаре бара,
дух корриды, раж.
сыпь моя гитара,
золотая блажь.
огненные ласки
словно бой быков,
завереньем пляски,
тудится альков.

14.   Краковская ночь
Анна Мария,
аморе мия,
ночь - лампиония,
улиц бессонная,
ливень рекламный,
огненно пламенный,
толпы сомнабулы,
тени качаются,
видно дерябнули,
жизнь не кончается.
витрины- смотрины,
красна подсведка,
вперёд мужчины,
крутись рулетка.
рев в дискобаре,
танцы в разгаре,
гул в кабаре,
скрипка пиликает
в плотской игре.
эрос хихикает,
люди любые,
вот голубые.
надо же,
гей же...
есть еще гейши,
длинные патлы,
голый зад.
хоть стой, хоть падай,
“авангард”.
сутенёр - плут,
клиент - жмот,
но этот труд,
шиком слывёт.
кто бросит камень
в грешницу ту,
панель руками
машет Христу.
ах что же ты Краков,
дожил до седин,
из каменных злаков
глядит кокаин.
страстей заморочка,
где путь бытия.
пойдем моя девочка,
Венера моя.






15.    Краковяк
хоть нагрузка для оркестра,
“краковяк” шпарь пан маэстро.
инструменты дружно грянут,
души сразу и воспрянут.
разгуляйся Краковяк,
шаг за шагом, так, так, так.
шарк ногою, шарк другой,
ты да я, да мы с тобой.
закружились, полетели,
завертелись в  карусели,
полетели, приземлились,
и ничуть не притомились.
и в присядку,
и в раскачку,
впали, что ли все в горячку.
жарь меня, жарь меня,
чур меня от чар меня.
ты полячка, я кипчак,
пыл воинственный в очах.
что ль, сразимся на мечах,
пусть звенят шиты, мечи,
кони скачут, горячи.
и как бы под бодуном,
ноги  ходят ходуном.
трубы, бубны, голоса,
белогрудая краса.
руки льются, пыл размяк,
“Краковяк”,”Краковяк”.


16.     зимняя сказка
беленкие бабочки падают на шлях,
голые деревья в снеговых мехах.
в белой круговерти поседела ночь,
наливай, я горло промочить не прочь.
что нам непогода, вроде трын-травы,
не уймут морозы пламени в крови.
вылетает время под шафе в трубу,
ночь напоминает снежную волшбу.
в одиноком мраке город опустел,
выглядит соблазном тёплая постель.
как мираж в пустыне, божья благодать,
может быть, довольно праздно ворковать.
я боюсь развеять сказочный мираж,
помолчи немного. Я прошу. Увяж.
 
17.    прощальная “мазурка
”
в ералаше отеля - ликер и Шопен,
ночь при свете свечи раздевается.
на увядших губах заснувших цветов,
золотая улыбка прозревается.
да, прекрасна Полония, прекрасна и ты,
и маячит над нами тень расставанья.
прощальные ласки пропахли вином,
и мазурка вскипает как возглас прощанья.
этот танец не чин католических служб,
бесконечен азарт ритуальных обьятий.
папа Римский уже не поляк, а другой
и мы из паствы богохульных занятий.
ты однажды вспомнила выстрел Агджи,
что понтифика чуть ли не довел до могилы.
папа милость свою явил по христиански,
но турки его не простили.
...а вокрук Вавилона стрельба и бои,
и взрывают себя обреченно шехиды.
но признаться политика не про меня,
о конях, может лучше, речь заведи ты.
а кочевья осели в далеких стенах,
табуны затолкали в закуты, в загоны,
этот век затерялся в триумфальных крестах,
и ракеты диктуют планете законы.
любишь ли скачки, бега - ты скажи,
замирало ли сердце в азартном тумане.
есть кипчакское нечто в улыбке твоей,
поцелуи пропахли полынью, о пани.
посещяя костел поклонись за меня,
у заступнице нашей любви попроси.
и поставь ты свечу пред святым алтярём,
и в молитвах своих дай кумыс ей вкусить.
я полынный степняк, в путь дорогу пора,
самелёты быстры, мир большой ипподром.
ты в Баку заскачи в заезде своем,
там молитвы скорее услышатся небом.
и звезда наша - восьмилучистая,
и любовь наша, пречистая,
род людской под правлением богини любви,
будь она Красапани, иль Мехри Бану.!!!
               


 







































































 























4038291 0506722038 teyyub











     Эльхан Зал Караханлы
                ПОЛОНЕЗ
               
                Поема
               
перевод :  Сиявуша Мамедзаде
1.  у врат любви
пираты обожали корабли,
в душе трепещет парус флибустьера.
но поезд мой несётся всё быстрее,
являя лик Полонии- земли.
деревья пилигримы в снежных ризах,
и щляхтич - студ охлёстывает твердь.
пыхтят автомобили в антифризах,
простуженным пернатым не запеть.
забылись сном сосульки ледяные,
поблескивает на костёле крест.
окутались в пергамент дни былые,
и  ратный отзвук чудится окрест.
Полония открыла двери гостю,
в очах людей - достоинство и лад.
красот не счесть, хоть сыпь их полной горстью,
и с древних замков рыцари глядят.
я не нойон из Золотой Орды,
в душе моей иной пыл покоренья.
любви богиня - Красапани, ты,
зовёшь меня, как к цели поклоненья.
слова любви в устах с улыбкой алой,
в снегах холодных всходят зеленя...
и на перронах старого вокзала,
божественная встреча ждёт меня.

2.     вокзал волнения
ожидание жгло и тепло потекло,
мороз-приставала отстал,
и поезд вонзился в гудящий вокзал.
манто меховое в искринках седых,
ты издали машешь озябшей рукой,
так прост и понятен жестов язык,
витающий над незнакомой толпой.
мгновения медленно мелют тоску,
я половец вольный, я скорость люблю,
пришчался галопом я из Баку,
в румяную зимнюю вашу зарю.
и ты уже близко, а время беспечно,
плетётся и словно перечит судьбе.
мгновения длятся, минуты - как вечность,
о, Анна, о панна, спешу я к тебе.
3. тонюсенкий вальс
камин горит отлично,
античность, старина.
и свечи романтичны,
и ваша снедь вкусна.
а за окном балдеет,
куражится зима,
и на глазах редеет,
седеет полутьма.
забыто быта бремя,
и музыка слышна.
остановилось  время,
налей еще вина.
откалывают пары,-
американский стиль.
а я, со школьной парты,
Огинского любил.
подайся ближе, Анна,
от “мини“ жди беды...
тонюсенькие панны,
от танцев ли худы?...



4. любовь и лира

читаем стихи. Вспоминаем,
ты шепчешь Мицкевича мне,
он и у нас почитаем,
и я разумею вполне.
поэзия - к сердцу дорога,
и я стихотворец Востока,
читаю газель Физули,
поэта далёкой земли.
“прекрасная музыка в них“-
из уст я услышал твоих.
поэзия высшего рода,
понятна и без перевода.
пока есть поэзия в мире,
любовь будет править людьми.
чему отдать первенство - лире,
любви, иль гимнам любви...











5. ритуальный плряс
 все мило, легко, упоительно, вино гоячит неспроста, и музыка льется медлительно,  и жгут поцелуи уста. на улице вьется метелица, откуда же этот огонь? саванна на телеке стелется там царствует львиный закон. страсть рвется, клокочет и мечется, и мы как в магнитном плену. любовь, гегемон человечества, нет разницы - к слову вверну, будь Красапани иль Мехри Бану*. тьма в пламени свечек вьюжится, вершим ритуальный пляс. и в вечном обьятии кружится, огонь вулканический в нас.    





























6. страсти о Красапани
мать Иисуса, - ты щепчешь - богоматерь,
с иконы устремила кроткий взгляд,
дарительница Божьей благодати,
вселяющяя в души мир и лад.
с высот небесных осени, Мадонна,
детей земли, пустынь, долин и гор.
будь это сын отчизны полудённой,
иль сын Изиды, освященный Гор.
свечу затеплю в честь прекрасной Анны,
прости меня, и не вмени в вину,
молю ее, богиню - Красапани
как в древности молил Мехри Бану.



7.  астральный урожай

снег, снег, всюду снег,
голые деревья,
шумные автокочевья,
монастырь, задохнувшийся гарью,
звёздочка влетевшая в твой смех,
напомнила далекий век,
когда домчались пращуры мои,
оставив за спиной бои,
до самого далекого улуса,
до Кракова седого самого,
тевтонов, бравой конницей тесня,
Полонии красавиц полоня,
и астры звезды упадали в губы
чтоб расцвели улыбкой неулыбы.
качается светило в люлке туч,
виденья тают в белых лапах сосен,
и я сбираю урожай астральный,
с губ твоих....


8. прогулка с виденньем
снотворное не действует никак,
и всякие виденья предо мною.
теперь всеобщи земли королей,
и все для всех, ничье - и все, и вся.
леса ничьи, и воздух - задарма,
налоги сносны, сборщики цивильны.
парламенты подобны говорильни,
мечту людей съедает кутерьма.
вот парк, дерев задумавшихся круг,
куда ни кинь, следы баталий ратных.
реликты войны - железные осколки,
и синема возносит ратный дух.
но не вернётся снова старина,
не вырастут расплавленные крылья.
любовь была всевышним нам дана,
теперь находят в сайтах без усилья.
она и он играют роль машин,
как биоробот с видом троглодита,
явись, молю, взываю Афродита,
пусть возродится род людской. Аминь


9.          на монастырьском цвинтаре
истают льды... и воды испарятся,
земля хранит надежнее гроба.
на старом монастырском цвинтаре,
почиют в мире мощи, черепа.
усопшие окутанные мраком,
а видят ли их души - кто поймет,
родители смешавшиеся с прахом,
рождённым ими продолжать их род.
день нов как снег, стары седые камки,
молитвы въелись в мёрзлые кресты.
наслушалась округа звонов медных,
и грай вороний слышен с высоты.

10.         аве Изида
сегодня ничего не лезет в голову,
ни Ядвига,
ни Ягайло,
ни Бзежинский,
ни Огайо,
ни даже сам султан Селим,
предо мной плывёт стеной,
играюший орган,
над ним хористки исполняют гимны
божественной Изиды,
во славу Озириса,
пятитысячилетнкй давности,
и в католической
от явности,
не потерявшей величавости
монашек выглаженных голоса,
напоминают хор ангелов,
приветствуюших солнце,
залившее зарёю небеса.
их пение сродни сметаниям Захры,
оплакиваюшей Гусейна,
шехида Кербалы.
орган хорош, орган вулкан,
в глазах людей от слез туман,
и даже сфинкс - бездушный монстр,
впитавший желчный жар пустынь,
вняв воплям плачущих богинь,
слезу б пустил,
и эта песнь, и этот плачь,
досель волнующий сердца,
продлится вечно, без конца.
умрет Озирис и воскреснет,
народу явится Христос,
и овдовеют жены вновь,
любимых будут распинать,
и кожу будут с них сдирать,
чтобы потом казнится вновь,
по убиеннным причитать,
и слёзы дружно утирать.
люди, Анна, ведут себя странно,
убивают и убиваются,
убиваясь упиваются,
и слезами заливаются.
страсти тают, забываются.
Аве Изида,
Аве Мария,
Аве Мехри Бану!..


11.    рыболовля
рыболовы прорубают лед,
подо льдом бобёр живет.
проникает белый свет,
сквозь прорву , иль нет.
такова наша жизнь, Анна,
выглядить стремимся сквозь ухо
ледяное, а оно глухо.
колокольный звон летит
воздух раздирая,
кружит в небе
ворон стая словно хлопья тая.
рыболовные восторги
снова,
нарушают тишину
клёва.
полюбил твою страну я,
Полонию,
от улыбки твоей
в полоне я.
здесь всё  вольное как ты,
от роду,
и земля твоя как ты,
гордая.
вы воинственный народ,
панночка.
мне с тобой ли воевать,
Анночка.
не сродни ль любовь войне,
кохана,
будиш покорителя во мне
в Эльхане.

12.    как заманчива погода

ты не мни ночь неприглядной,
непроглядной не считай.
в её прорве необьятной,
брезжит россыпь звёздных стай.
ночь забылась сном тягучим,
хор подвипивших парней.
мои руки по паучьи,
ткут перчатку для твоей.
друг за другом окна гаснут,
кошка грезит очагом.
мир напоминает сказку,
или мы из сказки в нём.
я дитя молитв восточных,
чуждых бога твоего.
вирус страсти - он безбожник,
нет управы на него.
веет стужа, но - над гаем,
и дрожмя дрожат деревья.
ты будь Гердой, а я Каем,
Висла - Снежной Королевой.
как заманчива погода,
ветер ластится к стене.
погулять с тобой охота,
на безбашенной волне.

13.      серенада
вечер долгожданный,
вечер полупьян.
ты ли Донна Анна,
я ли Дон Жуан.
ресторан танцует,
всюду ритмов власть.
смехом серебристым,
лакомится страсть.
мне на стол  перчатку,
бросил ветер, смел.
и пошёл в присядку,
не у дел дуэль.
а в угаре бара,
дух корриды, раж.
сыпь моя гитара,
золотая блажь.
огненные ласки
словно бой быков,
завереньем пляски,
тудится альков.

14.   Краковская ночь
Анна Мария,
аморе мия,
ночь - лампиония,
улиц бессонная,
ливень рекламный,
огненно пламенный,
толпы сомнабулы,
тени качаются,
видно дерябнули,
жизнь не кончается.
витрины- смотрины,
красна подсведка,
вперёд мужчины,
крутись рулетка.
рев в дискобаре,
танцы в разгаре,
гул в кабаре,
скрипка пиликает
в плотской игре.
эрос хихикает,
люди любые,
вот голубые.
надо же,
гей же...
есть еще гейши,
длинные патлы,
голый зад.
хоть стой, хоть падай,
“авангард”.
сутенёр - плут,
клиент - жмот,
но этот труд,
шиком слывёт.
кто бросит камень
в грешницу ту,
панель руками
машет Христу.
ах что же ты Краков,
дожил до седин,
из каменных злаков
глядит кокаин.
страстей заморочка,
где путь бытия.
пойдем моя девочка,
Венера моя.






15.    Краковяк
хоть нагрузка для оркестра,
“краковяк” шпарь пан маэстро.
инструменты дружно грянут,
души сразу и воспрянут.
разгуляйся Краковяк,
шаг за шагом, так, так, так.
шарк ногою, шарк другой,
ты да я, да мы с тобой.
закружились, полетели,
завертелись в  карусели,
полетели, приземлились,
и ничуть не притомились.
и в присядку,
и в раскачку,
впали, что ли все в горячку.
жарь меня, жарь меня,
чур меня от чар меня.
ты полячка, я кипчак,
пыл воинственный в очах.
что ль, сразимся на мечах,
пусть звенят шиты, мечи,
кони скачут, горячи.
и как бы под бодуном,
ноги  ходят ходуном.
трубы, бубны, голоса,
белогрудая краса.
руки льются, пыл размяк,
“Краковяк”,”Краковяк”.


16.     зимняя сказка
беленкие бабочки падают на шлях,
голые деревья в снеговых мехах.
в белой круговерти поседела ночь,
наливай, я горло промочить не прочь.
что нам непогода, вроде трын-травы,
не уймут морозы пламени в крови.
вылетает время под шафе в трубу,
ночь напоминает снежную волшбу.
в одиноком мраке город опустел,
выглядит соблазном тёплая постель.
как мираж в пустыне, божья благодать,
может быть, довольно праздно ворковать.
я боюсь развеять сказочный мираж,
помолчи немного. Я прошу. Увяж.
 
17.    прощальная “мазурка
”
в ералаше отеля - ликер и Шопен,
ночь при свете свечи раздевается.
на увядших губах заснувших цветов,
золотая улыбка прозревается.
да, прекрасна Полония, прекрасна и ты,
и маячит над нами тень расставанья.
прощальные ласки пропахли вином,
и мазурка вскипает как возглас прощанья.
этот танец не чин католических служб,
бесконечен азарт ритуальных обьятий.
папа Римский уже не поляк, а другой
и мы из паствы богохульных занятий.
ты однажды вспомнила выстрел Агджи,
что понтифика чуть ли не довел до могилы.
папа милость свою явил по христиански,
но турки его не простили.
...а вокрук Вавилона стрельба и бои,
и взрывают себя обреченно шехиды.
но признаться политика не про меня,
о конях, может лучше, речь заведи ты.
а кочевья осели в далеких стенах,
табуны затолкали в закуты, в загоны,
этот век затерялся в триумфальных крестах,
и ракеты диктуют планете законы.
любишь ли скачки, бега - ты скажи,
замирало ли сердце в азартном тумане.
есть кипчакское нечто в улыбке твоей,
поцелуи пропахли полынью, о пани.
посещяя костел поклонись за меня,
у заступнице нашей любви попроси.
и поставь ты свечу пред святым алтярём,
и в молитвах своих дай кумыс ей вкусить.
я полынный степняк, в путь дорогу пора,
самелёты быстры, мир большой ипподром.
ты в Баку заскачи в заезде своем,
там молитвы скорее услышатся небом.
и звезда наша - восьмилучистая,
и любовь наша, пречистая,
род людской под правлением богини любви,
будь она Красапани, иль Мехри Бану.!!!
               


 







































































 























4038291 0506722038 teyyub









































     Эльхан Зал Караханлы
                ПОЛОНЕЗ
               
                Поема
               
перевод :  Сиявуша Мамедзаде
1.  у врат любви
пираты обожали корабли,
в душе трепещет парус флибустьера.
но поезд мой несётся всё быстрее,
являя лик Полонии- земли.
деревья пилигримы в снежных ризах,
и щляхтич - студ охлёстывает твердь.
пыхтят автомобили в антифризах,
простуженным пернатым не запеть.
забылись сном сосульки ледяные,
поблескивает на костёле крест.
окутались в пергамент дни былые,
и  ратный отзвук чудится окрест.
Полония открыла двери гостю,
в очах людей - достоинство и лад.
красот не счесть, хоть сыпь их полной горстью,
и с древних замков рыцари глядят.
я не нойон из Золотой Орды,
в душе моей иной пыл покоренья.
любви богиня - Красапани, ты,
зовёшь меня, как к цели поклоненья.
слова любви в устах с улыбкой алой,
в снегах холодных всходят зеленя...
и на перронах старого вокзала,
божественная встреча ждёт меня.

2.     вокзал волнения
ожидание жгло и тепло потекло,
мороз-приставала отстал,
и поезд вонзился в гудящий вокзал.
манто меховое в искринках седых,
ты издали машешь озябшей рукой,
так прост и понятен жестов язык,
витающий над незнакомой толпой.
мгновения медленно мелют тоску,
я половец вольный, я скорость люблю,
пришчался галопом я из Баку,
в румяную зимнюю вашу зарю.
и ты уже близко, а время беспечно,
плетётся и словно перечит судьбе.
мгновения длятся, минуты - как вечность,
о, Анна, о панна, спешу я к тебе.
3. тонюсенкий вальс
камин горит отлично,
античность, старина.
и свечи романтичны,
и ваша снедь вкусна.
а за окном балдеет,
куражится зима,
и на глазах редеет,
седеет полутьма.
забыто быта бремя,
и музыка слышна.
остановилось  время,
налей еще вина.
откалывают пары,-
американский стиль.
а я, со школьной парты,
Огинского любил.
подайся ближе, Анна,
от “мини“ жди беды...
тонюсенькие панны,
от танцев ли худы?...



4. любовь и лира

читаем стихи. Вспоминаем,
ты шепчешь Мицкевича мне,
он и у нас почитаем,
и я разумею вполне.
поэзия - к сердцу дорога,
и я стихотворец Востока,
читаю газель Физули,
поэта далёкой земли.
“прекрасная музыка в них“-
из уст я услышал твоих.
поэзия высшего рода,
понятна и без перевода.
пока есть поэзия в мире,
любовь будет править людьми.
чему отдать первенство - лире,
любви, иль гимнам любви...











5. ритуальный плряс
 все мило, легко, упоительно, вино гоячит неспроста, и музыка льется медлительно,  и жгут поцелуи уста. на улице вьется метелица, откуда же этот огонь? саванна на телеке стелется там царствует львиный закон. страсть рвется, клокочет и мечется, и мы как в магнитном плену. любовь, гегемон человечества, нет разницы - к слову вверну, будь Красапани иль Мехри Бану*. тьма в пламени свечек вьюжится, вершим ритуальный пляс. и в вечном обьятии кружится, огонь вулканический в нас.    





























6. страсти о Красапани
мать Иисуса, - ты щепчешь - богоматерь,
с иконы устремила кроткий взгляд,
дарительница Божьей благодати,
вселяющяя в души мир и лад.
с высот небесных осени, Мадонна,
детей земли, пустынь, долин и гор.
будь это сын отчизны полудённой,
иль сын Изиды, освященный Гор.
свечу затеплю в честь прекрасной Анны,
прости меня, и не вмени в вину,
молю ее, богиню - Красапани
как в древности молил Мехри Бану.



7.  астральный урожай

снег, снег, всюду снег,
голые деревья,
шумные автокочевья,
монастырь, задохнувшийся гарью,
звёздочка влетевшая в твой смех,
напомнила далекий век,
когда домчались пращуры мои,
оставив за спиной бои,
до самого далекого улуса,
до Кракова седого самого,
тевтонов, бравой конницей тесня,
Полонии красавиц полоня,
и астры звезды упадали в губы
чтоб расцвели улыбкой неулыбы.
качается светило в люлке туч,
виденья тают в белых лапах сосен,
и я сбираю урожай астральный,
с губ твоих....


8. прогулка с виденньем
снотворное не действует никак,
и всякие виденья предо мною.
теперь всеобщи земли королей,
и все для всех, ничье - и все, и вся.
леса ничьи, и воздух - задарма,
налоги сносны, сборщики цивильны.
парламенты подобны говорильни,
мечту людей съедает кутерьма.
вот парк, дерев задумавшихся круг,
куда ни кинь, следы баталий ратных.
реликты войны - железные осколки,
и синема возносит ратный дух.
но не вернётся снова старина,
не вырастут расплавленные крылья.
любовь была всевышним нам дана,
теперь находят в сайтах без усилья.
она и он играют роль машин,
как биоробот с видом троглодита,
явись, молю, взываю Афродита,
пусть возродится род людской. Аминь


9.          на монастырьском цвинтаре
истают льды... и воды испарятся,
земля хранит надежнее гроба.
на старом монастырском цвинтаре,
почиют в мире мощи, черепа.
усопшие окутанные мраком,
а видят ли их души - кто поймет,
родители смешавшиеся с прахом,
рождённым ими продолжать их род.
день нов как снег, стары седые камки,
молитвы въелись в мёрзлые кресты.
наслушалась округа звонов медных,
и грай вороний слышен с высоты.

10.         аве Изида
сегодня ничего не лезет в голову,
ни Ядвига,
ни Ягайло,
ни Бзежинский,
ни Огайо,
ни даже сам султан Селим,
предо мной плывёт стеной,
играюший орган,
над ним хористки исполняют гимны
божественной Изиды,
во славу Озириса,
пятитысячилетнкй давности,
и в католической
от явности,
не потерявшей величавости
монашек выглаженных голоса,
напоминают хор ангелов,
приветствуюших солнце,
залившее зарёю небеса.
их пение сродни сметаниям Захры,
оплакиваюшей Гусейна,
шехида Кербалы.
орган хорош, орган вулкан,
в глазах людей от слез туман,
и даже сфинкс - бездушный монстр,
впитавший желчный жар пустынь,
вняв воплям плачущих богинь,
слезу б пустил,
и эта песнь, и этот плачь,
досель волнующий сердца,
продлится вечно, без конца.
умрет Озирис и воскреснет,
народу явится Христос,
и овдовеют жены вновь,
любимых будут распинать,
и кожу будут с них сдирать,
чтобы потом казнится вновь,
по убиеннным причитать,
и слёзы дружно утирать.
люди, Анна, ведут себя странно,
убивают и убиваются,
убиваясь упиваются,
и слезами заливаются.
страсти тают, забываются.
Аве Изида,
Аве Мария,
Аве Мехри Бану!..


11.    рыболовля
рыболовы прорубают лед,
подо льдом бобёр живет.
проникает белый свет,
сквозь прорву , иль нет.
такова наша жизнь, Анна,
выглядить стремимся сквозь ухо
ледяное, а оно глухо.
колокольный звон летит
воздух раздирая,
кружит в небе
ворон стая словно хлопья тая.
рыболовные восторги
снова,
нарушают тишину
клёва.
полюбил твою страну я,
Полонию,
от улыбки твоей
в полоне я.
здесь всё  вольное как ты,
от роду,
и земля твоя как ты,
гордая.
вы воинственный народ,
панночка.
мне с тобой ли воевать,
Анночка.
не сродни ль любовь войне,
кохана,
будиш покорителя во мне
в Эльхане.

12.    как заманчива погода

ты не мни ночь неприглядной,
непроглядной не считай.
в её прорве необьятной,
брезжит россыпь звёздных стай.
ночь забылась сном тягучим,
хор подвипивших парней.
мои руки по паучьи,
ткут перчатку для твоей.
друг за другом окна гаснут,
кошка грезит очагом.
мир напоминает сказку,
или мы из сказки в нём.
я дитя молитв восточных,
чуждых бога твоего.
вирус страсти - он безбожник,
нет управы на него.
веет стужа, но - над гаем,
и дрожмя дрожат деревья.
ты будь Гердой, а я Каем,
Висла - Снежной Королевой.
как заманчива погода,
ветер ластится к стене.
погулять с тобой охота,
на безбашенной волне.

13.      серенада
вечер долгожданный,
вечер полупьян.
ты ли Донна Анна,
я ли Дон Жуан.
ресторан танцует,
всюду ритмов власть.
смехом серебристым,
лакомится страсть.
мне на стол  перчатку,
бросил ветер, смел.
и пошёл в присядку,
не у дел дуэль.
а в угаре бара,
дух корриды, раж.
сыпь моя гитара,
золотая блажь.
огненные ласки
словно бой быков,
завереньем пляски,
тудится альков.

14.   Краковская ночь
Анна Мария,
аморе мия,
ночь - лампиония,
улиц бессонная,
ливень рекламный,
огненно пламенный,
толпы сомнабулы,
тени качаются,
видно дерябнули,
жизнь не кончается.
витрины- смотрины,
красна подсведка,
вперёд мужчины,
крутись рулетка.
рев в дискобаре,
танцы в разгаре,
гул в кабаре,
скрипка пиликает
в плотской игре.
эрос хихикает,
люди любые,
вот голубые.
надо же,
гей же...
есть еще гейши,
длинные патлы,
голый зад.
хоть стой, хоть падай,
“авангард”.
сутенёр - плут,
клиент - жмот,
но этот труд,
шиком слывёт.
кто бросит камень
в грешницу ту,
панель руками
машет Христу.
ах что же ты Краков,
дожил до седин,
из каменных злаков
глядит кокаин.
страстей заморочка,
где путь бытия.
пойдем моя девочка,
Венера моя.






15.    Краковяк
хоть нагрузка для оркестра,
“краковяк” шпарь пан маэстро.
инструменты дружно грянут,
души сразу и воспрянут.
разгуляйся Краковяк,
шаг за шагом, так, так, так.
шарк ногою, шарк другой,
ты да я, да мы с тобой.
закружились, полетели,
завертелись в  карусели,
полетели, приземлились,
и ничуть не притомились.
и в присядку,
и в раскачку,
впали, что ли все в горячку.
жарь меня, жарь меня,
чур меня от чар меня.
ты полячка, я кипчак,
пыл воинственный в очах.
что ль, сразимся на мечах,
пусть звенят шиты, мечи,
кони скачут, горячи.
и как бы под бодуном,
ноги  ходят ходуном.
трубы, бубны, голоса,
белогрудая краса.
руки льются, пыл размяк,
“Краковяк”,”Краковяк”.


16.     зимняя сказка
беленкие бабочки падают на шлях,
голые деревья в снеговых мехах.
в белой круговерти поседела ночь,
наливай, я горло промочить не прочь.
что нам непогода, вроде трын-травы,
не уймут морозы пламени в крови.
вылетает время под шафе в трубу,
ночь напоминает снежную волшбу.
в одиноком мраке город опустел,
выглядит соблазном тёплая постель.
как мираж в пустыне, божья благодать,
может быть, довольно праздно ворковать.
я боюсь развеять сказочный мираж,
помолчи немного. Я прошу. Увяж.
 
17.    прощальная “мазурка
”
в ералаше отеля - ликер и Шопен,
ночь при свете свечи раздевается.
на увядших губах заснувших цветов,
золотая улыбка прозревается.
да, прекрасна Полония, прекрасна и ты,
и маячит над нами тень расставанья.
прощальные ласки пропахли вином,
и мазурка вскипает как возглас прощанья.
этот танец не чин католических служб,
бесконечен азарт ритуальных обьятий.
папа Римский уже не поляк, а другой
и мы из паствы богохульных занятий.
ты однажды вспомнила выстрел Агджи,
что понтифика чуть ли не довел до могилы.
папа милость свою явил по христиански,
но турки его не простили.
...а вокрук Вавилона стрельба и бои,
и взрывают себя обреченно шехиды.
но признаться политика не про меня,
о конях, может лучше, речь заведи ты.
а кочевья осели в далеких стенах,
табуны затолкали в закуты, в загоны,
этот век затерялся в триумфальных крестах,
и ракеты диктуют планете законы.
любишь ли скачки, бега - ты скажи,
замирало ли сердце в азартном тумане.
есть кипчакское нечто в улыбке твоей,
поцелуи пропахли полынью, о пани.
посещяя костел поклонись за меня,
у заступнице нашей любви попроси.
и поставь ты свечу пред святым алтярём,
и в молитвах своих дай кумыс ей вкусить.
я полынный степняк, в путь дорогу пора,
самелёты быстры, мир большой ипподром.
ты в Баку заскачи в заезде своем,
там молитвы скорее услышатся небом.
и звезда наша - восьмилучистая,
и любовь наша, пречистая,
род людской под правлением богини любви,
будь она Красапани, иль Мехри Бану.!!!
               


 







































































 























4038291 0506722038 teyyub










































     Эльхан Зал Караханлы
                ПОЛОНЕЗ
               
                Поема
               
перевод :  Сиявуша Мамедзаде
1.  у врат любви
пираты обожали корабли,
в душе трепещет парус флибустьера.
но поезд мой несётся всё быстрее,
являя лик Полонии- земли.
деревья пилигримы в снежных ризах,
и щляхтич - студ охлёстывает твердь.
пыхтят автомобили в антифризах,
простуженным пернатым не запеть.
забылись сном сосульки ледяные,
поблескивает на костёле крест.
окутались в пергамент дни былые,
и  ратный отзвук чудится окрест.
Полония открыла двери гостю,
в очах людей - достоинство и лад.
красот не счесть, хоть сыпь их полной горстью,
и с древних замков рыцари глядят.
я не нойон из Золотой Орды,
в душе моей иной пыл покоренья.
любви богиня - Красапани, ты,
зовёшь меня, как к цели поклоненья.
слова любви в устах с улыбкой алой,
в снегах холодных всходят зеленя...
и на перронах старого вокзала,
божественная встреча ждёт меня.

2.     вокзал волнения
ожидание жгло и тепло потекло,
мороз-приставала отстал,
и поезд вонзился в гудящий вокзал.
манто меховое в искринках седых,
ты издали машешь озябшей рукой,
так прост и понятен жестов язык,
витающий над незнакомой толпой.
мгновения медленно мелют тоску,
я половец вольный, я скорость люблю,
пришчался галопом я из Баку,
в румяную зимнюю вашу зарю.
и ты уже близко, а время беспечно,
плетётся и словно перечит судьбе.
мгновения длятся, минуты - как вечность,
о, Анна, о панна, спешу я к тебе.
3. тонюсенкий вальс
камин горит отлично,
античность, старина.
и свечи романтичны,
и ваша снедь вкусна.
а за окном балдеет,
куражится зима,
и на глазах редеет,
седеет полутьма.
забыто быта бремя,
и музыка слышна.
остановилось  время,
налей еще вина.
откалывают пары,-
американский стиль.
а я, со школьной парты,
Огинского любил.
подайся ближе, Анна,
от “мини“ жди беды...
тонюсенькие панны,
от танцев ли худы?...



4. любовь и лира

читаем стихи. Вспоминаем,
ты шепчешь Мицкевича мне,
он и у нас почитаем,
и я разумею вполне.
поэзия - к сердцу дорога,
и я стихотворец Востока,
читаю газель Физули,
поэта далёкой земли.
“прекрасная музыка в них“-
из уст я услышал твоих.
поэзия высшего рода,
понятна и без перевода.
пока есть поэзия в мире,
любовь будет править людьми.
чему отдать первенство - лире,
любви, иль гимнам любви...











5. ритуальный плряс
 все мило, легко, упоительно, вино гоячит неспроста, и музыка льется медлительно,  и жгут поцелуи уста. на улице вьется метелица, откуда же этот огонь? саванна на телеке стелется там царствует львиный закон. страсть рвется, клокочет и мечется, и мы как в магнитном плену. любовь, гегемон человечества, нет разницы - к слову вверну, будь Красапани иль Мехри Бану*. тьма в пламени свечек вьюжится, вершим ритуальный пляс. и в вечном обьятии кружится, огонь вулканический в нас.    





























6. страсти о Красапани
мать Иисуса, - ты щепчешь - богоматерь,
с иконы устремила кроткий взгляд,
дарительница Божьей благодати,
вселяющяя в души мир и лад.
с высот небесных осени, Мадонна,
детей земли, пустынь, долин и гор.
будь это сын отчизны полудённой,
иль сын Изиды, освященный Гор.
свечу затеплю в честь прекрасной Анны,
прости меня, и не вмени в вину,
молю ее, богиню - Красапани
как в древности молил Мехри Бану.



7.  астральный урожай

снег, снег, всюду снег,
голые деревья,
шумные автокочевья,
монастырь, задохнувшийся гарью,
звёздочка влетевшая в твой смех,
напомнила далекий век,
когда домчались пращуры мои,
оставив за спиной бои,
до самого далекого улуса,
до Кракова седого самого,
тевтонов, бравой конницей тесня,
Полонии красавиц полоня,
и астры звезды упадали в губы
чтоб расцвели улыбкой неулыбы.
качается светило в люлке туч,
виденья тают в белых лапах сосен,
и я сбираю урожай астральный,
с губ твоих....


8. прогулка с виденньем
снотворное не действует никак,
и всякие виденья предо мною.
теперь всеобщи земли королей,
и все для всех, ничье - и все, и вся.
леса ничьи, и воздух - задарма,
налоги сносны, сборщики цивильны.
парламенты подобны говорильни,
мечту людей съедает кутерьма.
вот парк, дерев задумавшихся круг,
куда ни кинь, следы баталий ратных.
реликты войны - железные осколки,
и синема возносит ратный дух.
но не вернётся снова старина,
не вырастут расплавленные крылья.
любовь была всевышним нам дана,
теперь находят в сайтах без усилья.
она и он играют роль машин,
как биоробот с видом троглодита,
явись, молю, взываю Афродита,
пусть возродится род людской. Аминь


9.          на монастырьском цвинтаре
истают льды... и воды испарятся,
земля хранит надежнее гроба.
на старом монастырском цвинтаре,
почиют в мире мощи, черепа.
усопшие окутанные мраком,
а видят ли их души - кто поймет,
родители смешавшиеся с прахом,
рождённым ими продолжать их род.
день нов как снег, стары седые камки,
молитвы въелись в мёрзлые кресты.
наслушалась округа звонов медных,
и грай вороний слышен с высоты.

10.         аве Изида
сегодня ничего не лезет в голову,
ни Ядвига,
ни Ягайло,
ни Бзежинский,
ни Огайо,
ни даже сам султан Селим,
предо мной плывёт стеной,
играюший орган,
над ним хористки исполняют гимны
божественной Изиды,
во славу Озириса,
пятитысячилетнкй давности,
и в католической
от явности,
не потерявшей величавости
монашек выглаженных голоса,
напоминают хор ангелов,
приветствуюших солнце,
залившее зарёю небеса.
их пение сродни сметаниям Захры,
оплакиваюшей Гусейна,
шехида Кербалы.
орган хорош, орган вулкан,
в глазах людей от слез туман,
и даже сфинкс - бездушный монстр,
впитавший желчный жар пустынь,
вняв воплям плачущих богинь,
слезу б пустил,
и эта песнь, и этот плачь,
досель волнующий сердца,
продлится вечно, без конца.
умрет Озирис и воскреснет,
народу явится Христос,
и овдовеют жены вновь,
любимых будут распинать,
и кожу будут с них сдирать,
чтобы потом казнится вновь,
по убиеннным причитать,
и слёзы дружно утирать.
люди, Анна, ведут себя странно,
убивают и убиваются,
убиваясь упиваются,
и слезами заливаются.
страсти тают, забываются.
Аве Изида,
Аве Мария,
Аве Мехри Бану!..


11.    рыболовля
рыболовы прорубают лед,
подо льдом бобёр живет.
проникает белый свет,
сквозь прорву , иль нет.
такова наша жизнь, Анна,
выглядить стремимся сквозь ухо
ледяное, а оно глухо.
колокольный звон летит
воздух раздирая,
кружит в небе
ворон стая словно хлопья тая.
рыболовные восторги
снова,
нарушают тишину
клёва.
полюбил твою страну я,
Полонию,
от улыбки твоей
в полоне я.
здесь всё  вольное как ты,
от роду,
и земля твоя как ты,
гордая.
вы воинственный народ,
панночка.
мне с тобой ли воевать,
Анночка.
не сродни ль любовь войне,
кохана,
будиш покорителя во мне
в Эльхане.

12.    как заманчива погода

ты не мни ночь неприглядной,
непроглядной не считай.
в её прорве необьятной,
брезжит россыпь звёздных стай.
ночь забылась сном тягучим,
хор подвипивших парней.
мои руки по паучьи,
ткут перчатку для твоей.
друг за другом окна гаснут,
кошка грезит очагом.
мир напоминает сказку,
или мы из сказки в нём.
я дитя молитв восточных,
чуждых бога твоего.
вирус страсти - он безбожник,
нет управы на него.
веет стужа, но - над гаем,
и дрожмя дрожат деревья.
ты будь Гердой, а я Каем,
Висла - Снежной Королевой.
как заманчива погода,
ветер ластится к стене.
погулять с тобой охота,
на безбашенной волне.

13.      серенада
вечер долгожданный,
вечер полупьян.
ты ли Донна Анна,
я ли Дон Жуан.
ресторан танцует,
всюду ритмов власть.
смехом серебристым,
лакомится страсть.
мне на стол  перчатку,
бросил ветер, смел.
и пошёл в присядку,
не у дел дуэль.
а в угаре бара,
дух корриды, раж.
сыпь моя гитара,
золотая блажь.
огненные ласки
словно бой быков,
завереньем пляски,
тудится альков.

14.   Краковская ночь
Анна Мария,
аморе мия,
ночь - лампиония,
улиц бессонная,
ливень рекламный,
огненно пламенный,
толпы сомнабулы,
тени качаются,
видно дерябнули,
жизнь не кончается.
витрины- смотрины,
красна подсведка,
вперёд мужчины,
крутись рулетка.
рев в дискобаре,
танцы в разгаре,
гул в кабаре,
скрипка пиликает
в плотской игре.
эрос хихикает,
люди любые,
вот голубые.
надо же,
гей же...
есть еще гейши,
длинные патлы,
голый зад.
хоть стой, хоть падай,
“авангард”.
сутенёр - плут,
клиент - жмот,
но этот труд,
шиком слывёт.
кто бросит камень
в грешницу ту,
панель руками
машет Христу.
ах что же ты Краков,
дожил до седин,
из каменных злаков
глядит кокаин.
страстей заморочка,
где путь бытия.
пойдем моя девочка,
Венера моя.






15.    Краковяк
хоть нагрузка для оркестра,
“краковяк” шпарь пан маэстро.
инструменты дружно грянут,
души сразу и воспрянут.
разгуляйся Краковяк,
шаг за шагом, так, так, так.
шарк ногою, шарк другой,
ты да я, да мы с тобой.
закружились, полетели,
завертелись в  карусели,
полетели, приземлились,
и ничуть не притомились.
и в присядку,
и в раскачку,
впали, что ли все в горячку.
жарь меня, жарь меня,
чур меня от чар меня.
ты полячка, я кипчак,
пыл воинственный в очах.
что ль, сразимся на мечах,
пусть звенят шиты, мечи,
кони скачут, горячи.
и как бы под бодуном,
ноги  ходят ходуном.
трубы, бубны, голоса,
белогрудая краса.
руки льются, пыл размяк,
“Краковяк”,”Краковяк”.


16.     зимняя сказка
беленкие бабочки падают на шлях,
голые деревья в снеговых мехах.
в белой круговерти поседела ночь,
наливай, я горло промочить не прочь.
что нам непогода, вроде трын-травы,
не уймут морозы пламени в крови.
вылетает время под шафе в трубу,
ночь напоминает снежную волшбу.
в одиноком мраке город опустел,
выглядит соблазном тёплая постель.
как мираж в пустыне, божья благодать,
может быть, довольно праздно ворковать.
я боюсь развеять сказочный мираж,
помолчи немного. Я прошу. Увяж.
 
17.    прощальная “мазурка
”
в ералаше отеля - ликер и Шопен,
ночь при свете свечи раздевается.
на увядших губах заснувших цветов,
золотая улыбка прозревается.
да, прекрасна Полония, прекрасна и ты,
и маячит над нами тень расставанья.
прощальные ласки пропахли вином,
и мазурка вскипает как возглас прощанья.
этот танец не чин католических служб,
бесконечен азарт ритуальных обьятий.
папа Римский уже не поляк, а другой
и мы из паствы богохульных занятий.
ты однажды вспомнила выстрел Агджи,
что понтифика чуть ли не довел до могилы.
папа милость свою явил по христиански,
но турки его не простили.
...а вокрук Вавилона стрельба и бои,
и взрывают себя обреченно шехиды.
но признаться политика не про меня,
о конях, может лучше, речь заведи ты.
а кочевья осели в далеких стенах,
табуны затолкали в закуты, в загоны,
этот век затерялся в триумфальных крестах,
и ракеты диктуют планете законы.
любишь ли скачки, бега - ты скажи,
замирало ли сердце в азартном тумане.
есть кипчакское нечто в улыбке твоей,
поцелуи пропахли полынью, о пани.
посещяя костел поклонись за меня,
у заступнице нашей любви попроси.
и поставь ты свечу пред святым алтярём,
и в молитвах своих дай кумыс ей вкусить.
я полынный степняк, в путь дорогу пора,
самелёты быстры, мир большой ипподром.
ты в Баку заскачи в заезде своем,
там молитвы скорее услышатся небом.
и звезда наша - восьмилучистая,
и любовь наша, пречистая,
род людской под правлением богини любви,
будь она Красапани, иль Мехри Бану.!!!
               


 







































































 























4038291 0506722038 teyyub