Стих кричит, и хрипит, и тоскует

                Ирине Моисеевой
Стих кричит, и хрипит, и тоскует –
Поэтесса всегда права,
Её бабушку крепостную
Замуж барыня отдала.

Да велела родить той сына,
Своему сыну – денщика,
И вот чувств поэтессы лавина
Мир сметает посредством стиха.

Мол, историки врут пустое,
Что герои – офицера,
И расшатывают устои
СССР посредством пера.

Этой нечисти дать острастку,
Поэтический окорот,
Чтоб вогнать их хотя бы в краску,
Раз нельзя их в упор и влёт.

Всё прошло, но и не забылось,
И звучит до сих пор в ушах –
Как у бабушки сердце билось,
Как стонала её душа.

Когда с мужем своим немилым,
Как и много людей жила,
На себя рук не наложила,
Хотя, в общем-то и могла.

Но, вина той барыни старой
Раздавила дворянский класс,
И совсем непонятной карой
Докатилась до всех до нас.

И уже не одни дворяне
По дорогам пошли, пыля,
А рабочие и крестьяне,
В СИЗО,тюрьмы и лагеря.

Были пролиты реки крови,
Искупить чтобы горький брак,
Поэтесса сдвинула брови,
Поэтесса сжала кулак.

Жалко бабушку поэтессы,
Но,замечу в конце стиха
Без увёрток и политесу,
Что обида её мелка.

За смешные давние вины,
Что бывают почти везде,
Уничтожена половина
Самых лучших русских людей.

И сжимают мне череп думы,
Укрепляя настрой стихов,
Как сидели в тюрьме угрюмо
Как-то шестеро мужиков.

Не при барах–капиталистах,
Не при вражине, при царе,
А сидели при коммунистах
В осиянной новью стране.

А за что? За смешное дело,
Когда не было б грустно так,
Поэтесса бы обалдела
И разжала бы свой кулак.

Что там бабушки заморочки:
Как закончил косьбу колхоз,
Мужики подкосили кочки
Для коров своих или коз.

В неудобьях и по болотам,
Пережил чтобы зиму скот,
Поздней ночью, после работы
Проливая свой личный пот.

Но, закон вышел «семь на восемь»
И острасткою всем врагам
Мужики эти за подкосы
Получили по девять грамм.

Приговор был исполнен точно,
ВЦИК в кассации отказал,
Никакой барин, между прочим,
Дворовых так не истязал.

Если б было где, то губителя
Поминали в СССР,
Детям вдалбливали родители
Назидательный тот пример.

Нынче в воду ушло – и гладенько,
И заглажен могилы след,
Только вот и живём мы гаденько
Из-за этого много лет.

Миллионы в землю уложены,
Хоть копай землю вширь иль вдаль,
Наплевав на заветы Божии,
Мастерим мы свою мораль.

Виноваты у нас – история,
Или общий имущий класс,
Обезволена, обезболена
Видно, совесть, друзья, у нас.

И лежит душегубец главный
У старинной стены Кремля,
Половине народа – славно,
Половине - до фонаря.

Перекручено, перекошено
И разорвано пополам,
Несуразное наше прошлое,
Что фундаментом служит нам.

Мужикам упокой тем, мессу ли
Отыграет кто на земле?
Хотя бабушку, поэтессину,
Тоже жалко, конечно, мне.