сто двадцать три дня назад

Стиснув ладонью разверстой височные доли,
доит он долго горячечный мозг (как незрячий
доит глазницы, желая почувствовать вспышку),
в скопище капищ лежалых скрижалей и итераций
пробраться полуночным вором мечтая…
(Тая, мечта за собою оставит
ворох нечетко очерченных аллитераций.)
Статься так может – ей-богу же, может случиться! –
воздух
сгустится до плоскости чистой страницы;
тролль
свою роль отыграет, пристроившись с краю
табулы расы,
напрасно стараясь расстаться
с гладкой поверхностью гадкой своей амальгамы;
гамму
в рога вострубят у порога герольды…
(Горькая доля героя не за горою.)
Форма ристалища, к счастью, не слишком аморфна.
Фора в резерве в размере квадрата офорта.
Фортель выпишет шатко
отточенный грифель,
гибель неся распростертому слою бумаги…
(Бельма слепца изнутри озарятся зарницей.)
Скрючены пальцы оргазмом писчего спазма.
Лишнего нет в закоулках вселенского пазла.
Слепок слепого слияния мыслей почти что…
Прочти – что...
Может случиться.
А может и не случиться.