Триптих сонетных венков. II. Corona autumnalis

*Corona autumnalis — осенний венок (лат.).


I.

В холодном воздухе разлито всепрощенье;
Неяркий и сырой, осенний длится день.
Молчит покорный лес, — лишь ветру все не лень
Приумножать листов послушное паденье…

Природы пыл угас, ее удел — забвенье;
Жизнь прежняя ушла, — осталась только тень,
Лишь елей вековых смиряющая сень,
Прощание и тлен, покой исчезновенья…

Как дивно в тишине брести лесной тропою
И поступи судьбы не слышать за собою,
Опавшую листву в раздумье вороша…

И, все прияв сполна, шепнув «прости» надежде,
Исполненная чувств совсем не тех, что прежде,
Потерянно вздохнув, смиряется душа.


II.

Потерянно вздохнув, смиряется душа
Пред тем, что суждено, вовек неотвратимо, —
Пред этой осенью, что поступью незримой
Вошла в беспечный мир неслышно, не спеша.

И листья, пестротой последней мельтеша,
Слились в калейдоскоп, и год промчался мимо.
Вот так и эта жизнь пройдет невозвратимо,
Неудержимых слез бессилием душа…

И в бледном свете дня я молча постигаю
Печальный опыт свой, — превратный путь души
Средь жизненных невзгод… О, не скорби, душа!

Напрасной не томись надеждою в тиши,
К несбыточности снов покорно привыкая
И в сокровенной тьме раскаяньем дыша.


III.

И, в сокровенной тьме раскаяньем дыша,
Ты, сердце бренное, все ищешь оправданья,
Все пестуешь свои заветные желанья,
Хоть знаешь, что они не стоят ни гроша.

Смешны твои мечты о том, чтоб, не греша,
Пройти земным путем и смертного познанья
Отравы избежать, — и кратко, как дыханье,
Мгновение твое, о странница-душа…

Как будто ветерка ночного дуновенье,
Так годы легкие уносятся, как дым, —
А сердце, как часы, все длит свое биенье,

Ведя безмолвный счет падениям своим, —
И, предаваясь вновь мечтаниям пустым,
Все мнит соединить разбитой жизни звенья.


IV.

Все мнит соединить разбитой жизни звенья
Осенний тихий день с кружащейся листвой;
Навеет он душе непрошеный покой,
Подарит тишины бесценные мгновенья.

Безлюдная тропа несет отдохновенье,
Шуршание листвы не стихнет под ногой…
Я в мире не искал судьбы себе другой,
Но сам избрал стезю тоски и вдохновенья.

Я знаю: этот лес — божественный собор,
И в нем гремят стихи беззвучного хорала,
Что льется с вышины в сей край долготерпенья…

И, сколько б ни звучал нерукотворный хор, —
Пусть звуки те постичь и целой жизни мало, —
Но, втуне отзвучав, умолкнет песнопенье…


V.

Но, втуне отзвучав, умолкнет песнопенье,
Осенней тишины воскреснет дальний звон, —
И снова окружат меня со всех сторон
Увядшая краса и терпкий запах тленья.

И в сердце оживут былые сожаленья,
Забытые мечты припомнятся, как сон, —
И душу захлестнут, не ведая препон,
Безумною волной житейские стремленья.

Нестойкая душа! Когда бы ты могла,
Ты б все заветное беспечно позабыла,
Неверием себя бесплодным иссуша…

Скрижалям вечности легко сгореть дотла
В душе, которой все высокое постыло,
И в сердце суетном, привыкшем жить спеша.


VI.

И в сердце суетном, привыкшем жить спеша,
Отобразится мир и все его приметы:
От колыбели снов до струй холодной Леты —
Все отзовется в нем, былое вороша.

Единственной стезе изменишь ты, душа,
И юности своей отринешь ты обеты,
И будешь ты искать насущные ответы
У суеты мирской, неправдою греша…

Но участь решена, и нет в ней отступленья:
Ты приговорена к галере вдохновенья;
Не скроет от нее житейской лжи парша.

И творчество тебе даровано, как чудо;
До сени гробовой ты будешь с ним, покуда
Не грянет глас судьбы, последний суд верша.


VII.

Не грянет глас судьбы, последний суд верша,
Коль не исполнено твое предназначенье,
И в нем — твоей судьбы высокое значенье,
Летунья вечная, скиталица-душа!

Когда-нибудь, иной свободою дыша,
Ты будешь вспоминать летучие мгновенья
Сей жизни тягостной в юдоли ослепленья,
Что так мучительна и дивно хороша…

Забудь же мнимый свет, которым мир смущает,
Пытаясь от стези бессмертия увлечь
В трясину своего земного обольщенья.

Пусть истинное дух величье постигает:
Он создан, чтобы жизнь в слова стихов облечь,
Пока звучит хорал земного причащенья.


VIII.

Пока звучит хорал земного причащенья, —
Не кончена судьба, не подведен итог…
Я прошлое свое читаю между строк,
Как повесть горькую тщеты и заблужденья.

В покинутом лесу умолкло птичье пенье;
В раскрытую тетрадь упал сухой листок.
Я б жизнь переписал, когда б мне дан был срок
На новую стезю и новое рожденье…

Сначала все начать — какой блаженный жребий!
Премудрою душой постичь иную участь,
Изведать терпкий вкус другого бытия…

Но тучи тяжкие плывут в осеннем небе,
И надо дальше жить, надеясь, веря, мучась,
И в памяти моей — все та же жизнь моя.


IX.

И в памяти моей — все та же жизнь моя,
И в сердце у меня — все то ж очарованье
Мгновенья краткого, летучего желанья
И скорби о былом, — всего, что помню я.

Как много я постиг, в душе своей тая,
Как много приобрел непрошеного знанья,
Как жгли меня тоска, и разочарованье,
И острая печаль земного бытия!..

Весь этот белый свет, приют невзгод и тленья,
Что в сердце мне зажег любовь к тому, что бренно,
И веру в лучший мир, в нездешние края, —

Лишь горечь поселил в душе и сожаленье,
Лишь тенью промелькнул в судьбе моей мгновенной,
И грех бесплодных лет оплакиваю я.


X.

И грех бесплодных лет оплакиваю я,
И память прежних дней мне не дает покоя;
Меж зыбких берегов житейскою рекою
Плывет моя судьба, как утлая ладья.

А жизнь-река течет, свободна и ничья,
И влаги бытия я зачерпну рукою;
Я в этот мир пришел с нездешнею тоскою,
Мне жизненной стези дана епитимья.

Где пристань я найду? Куда влечет теченье?
В какой меня дали последний ждет причал?
В чем не исполнил я судьбы своей завета?..

А в шуме быстрых вод неразличимо пенье, —
То плачет надо мной ушедших лет хорал,
Как осень скорбная оплакивает лето…


XI.

Как осень скорбная оплакивает лето,
Так сердце свой земной оплакивает век,
И бесполезных лет тоску сулящий бег,
И жизни прожитой вопросы без ответа.

Осенний листопад, дождливый час рассвета
И жизненной реки недостижимый брег, —
Меня вы взяли в плен однажды и навек,
Хоть вам я не давал ни клятвы, ни обета.

Вы исподволь, как сон, души моей коснулись,
Ветвями тихих крон вы к сердцу протянулись,
Иную дали суть утраченным годам.

И время ли скорбеть, о прежнем сожалея,
Когда передо мной — пустынная аллея,
И листья палые желтеют здесь и там?..


XII.

И листья палые желтеют здесь и там,
И дождик моросит — небес благословенье;
Но сумрак осени, короткий, как мгновенье,
Уж затворяет сей нерукотворный храм.

Наивная душа, не верь своим мечтам,
Коль жизнь погружена в покой и усыпленье;
Достались нам в удел забвенье и истленье,
Как тем бесчисленным, упавшим ниц, листам…

Сужденного конца недолго ожиданье:
Однажды на заре былое скроет снег, —
И оборвется сон, как песнь, что не допета…

И станет эта жизнь далекой, как преданье,
И будут эти дни утрачены навек,
Как старые стихи забытого поэта.


XIII.

Как старые стихи забытого поэта,
Так будет жизнь моя забвенью предана;
Мной чаша бытия осушена до дна,
Исчерпаны ходы банального сюжета.

Не радость светлая в стихах моих воспета,
Не дружба, не бокал искристого вина, —
Но жгучая печаль мне темою дана,
Судьбы взамен даны созвучия сонета.

Крылатая душа! в сей жизненной ночи
Ничто житейское не стоит упованья, —
Пусть годы, как листы, упали здесь и там…

Небесная душа! забудь и промолчи
О том, что век земной есть ложь повествованья
О жизни, в коей смерть крадется по пятам...


XIV.

О жизни, в коей смерть крадется по пятам,
Не знает этот лес, в дремоту погруженный;
Я буду, как и встарь, брести аллеей сонной,
Тоскуя и стремясь, куда — не знаю сам…

Быть может, к роковым иль пагубным местам
Ведет меня судьба стезею неуклонной
Под этот звук дождя, скупой и монотонный,
Под капель перестук по мокнущим листам…

Грядущее от нас закрыто темной далью,
И мы его достичь пытаемся, спеша,
Как будто там, вдали — всей жизни постиженье…

А сердце пронзено нездешнею печалью,
И муке нет конца, — но чувствует душа:
В холодном воздухе разлито всепрощенье…


XV. Magistralis

В холодном воздухе разлито всепрощенье;
Потерянно вздохнув, смиряется душа
И, в сокровенной тьме раскаяньем дыша,
Все мнит соединить разбитой жизни звенья.

Но, втуне отзвучав, умолкнет песнопенье, —
И в сердце суетном, привыкшем жить спеша,
Не грянет глас судьбы, последний суд верша,
Пока звучит хорал земного причащенья…

И в памяти моей — все та же жизнь моя,
И грех бесплодных лет оплакиваю я,
Как осень скорбная оплакивает лето;

И листья палые желтеют здесь и там,
Как старые стихи забытого поэта
О жизни, в коей смерть крадется по пятам…

<2008—2009>


Фото: парк в Петровско-Разумовском (Москва).