рЭволюция

*пролог*
Все было по-простому,
Оплавясь в монолит.
И только ветка клена
Не вписывалась в быт.

Не часто сквозь оконце
Изящной кривизны
Ложилось на пол солнце
Квадратом желтизны.

Цветы воды не пили,
Но числились в живых.
Нагретой пахло пылью
От листьев восковых.

Судьбы, богов коварство?
Оплошность косарей?
Ни варварство, ни барство -
Отсутствие корней.

Итак, все было просто.
И от дурных манер
Берег детей и взрослых
Стандартный интерьер.

Шкафы, диваны, книги,
Белье - итог семьи.
Похоже на вериги,
Да все-таки свои.

Пусть лопались обои,
А щели в плинтусах
Горстями серой соли
Выбрасывали прах.

Совсем не от безделья,
А старостью взасос
Два раза на неделе
Давился пылесос.

В начищенной посуде,
Мелькая за стеклом,
Тут жили-были люди
Под низким потолком.

Ты помнишь их? Я тоже.
Тем более, что мы,
Не сбрасывая кожи,
Не чувствуем вины.

*шедевр прошлого*
Вам нравится СВЕТ В АВГУСТЕ?
( я не о книге Фолкнера)
Он нависает парусом,
Бросая тень креста.
И путается чувствами,
Как сутолока - толками,
И радуется грустному,
Святая простота.

Желтей в немой истерике,
Краснея перед бардами.
Кленовые мистерии
Сметая в бред сухой,
Идут по скверам дворники
С густыми бакенбардами,
В колясках дремлют «вторники»
С молочною слюной.

Лубок, знакомый всякому,
И выжженный в извилинах
Шедеврами каракулей,
Цветами и фольгой,
И с первой лаской матери
Проросший в сердце именем.
Нет! Звуком придыхательным
В пахучий перегной.

Пусть облетают новости
Событиями юности
С неповторимой скромностью
В аллеях королей.
И тихо детство помнится
Мелодией без трудностей,
Без боли и условностей
Всех будущих ролей.

*ночь истории*
День, подползая к вечеру,
Сводился к электричеству,
Границами конечностей
Столбил среду вещей.
Короче - опредмечивал
И превращал в количество,
Рвал нежно-человечное
На тряпочки мощей.

Кошачьими концертами
Черствела ночь за окнами,
Бессмысленно-бессмертная,
Как смех и болтовня.
И множество, бессонницей
Облапя одинокое,
Стирало суть пословицы
О дыме без огня.

Упадком, разложением
Давила тьма провинцию
До головокружения,
И капал кислый сок
Осеннего брожения.
И липли листья лицами
С тоской и унижением
К сырым телам дорог.

А где-то ели сладкое,
Не признавая голода.
И пили чай с повадками
Засахаренных нужд.
Не верилось, колодками
Зубов стуча от холода,
Ни в сроки их короткие,
Ни в кротость наших душ.

Поэтому на площади
Дрались в отмашку идолы,
Конечностями тощими
Чертя за кругом круг.
Крошились скулы блюдцами,
И жертвовала видами
Слепая рЭволюция -
Двенадцатый этюд.

Лохматая, лобастая -
Таращилась на домики,
Где пряталось прекрасное
За грудой одеял.
Нет, это не история,
А пантомима гномиков.
И скрипкой ненастроенной
Фальшивит идеал.

Не взвешивай! Проверены
Столетиями души их.
Их тощий опыт временен,
А вечна лишь возня...
- Не трогай нас. Ведь валенки
Ценнее строчек Пушкина.
Практичнее завалинка
Вершины бытия...

*спираль*
...К утру росит. И дышится
Не то, чтоб легче - искренней.
Потягиваясь, мышцами
Скрипит рассвет в окне.
Мы строже смотрим в прошлое,
Процеженное истиной,
Принцессой на горошине
Утопленной в вине.

*творчество*
Пусть будет солнце отчеством,
И старый тополь – родиной.
Живи, святое творчество,
Пока цветет сирень.
Пока тропинки жречества
Не стоптаны пародией
В дороги человечества,
И слишком молод день.

Кровит рассвет над городом,
Еще молчит страдание.
Ты жив, и это здорово,
Хотя немного жаль,
Что смертен или временен,
Но лишь души задание
Сильнее роду-племени
И выше, чем мораль.

Пусти зарю на паперти,
Пролей ее в религию.
Эпоха станет матерью,
И полной чашей – дом.
Гордись свободным голодом,
Чернильным мирром, книгами,
Лопатой или молотом,
Как хлебом и трудом.

Сложенье – признак вечности.
Глаза в ладонях режутся.
Теперь ты враг купечеству,
Короне и орлам.
Дыши проклятьем творчества,
Будь братом всякой нежити,
Пусть солнце липнет отчеством
К твоим черновикам.

Как манию величия,
Твоим нехитрым именем,
Линяя, сбросят личности
Индивидуализм.
Вот это будет качество! –
С расправленными крыльями…
Так лучше сразу – начисто –
По зарослям харизм.

Но нет. Тысячелетие
Дают, чтобы окуклиться,
Чуть-чуть глотнуть бессмертия
И жизни жар унять.
И обрасти легендами,
И мучеников тучами
Нахмуриться. Последнее,
Исподнее отдать.

Ведь этот способ выверен
Не только эволюцией,
Всегда за громким именем
Роилось большинство.
В юродивых картавостью
Сквозили революции
И, прорываясь завистью,
Давили на родство.

Как долго и бессмысленно.
Как пыльно за иконами.
Но тополь, сытый высями,
Идейно слаб, а свят.
Тянись, вершина творчества,
Бездомная – в бездонное,
Как символы пророчества
Роняя листья в сад.