Кто он?

Давным-давно в Китае, в обычной китайской деревне Цзяньтянь, которая была административным центром хошуна Тяньцзянь (хошун - мелкая административно-территориальная единица в Китае - прим. авт. ), жил-был простой китайский паренёк Чжи Юань.
Деревня Цзяньтянь насчитывала около полутора миллиона жителей, которые питались почти исключительно рисом и не занимались практически ничем, кроме его выращивания. Будучи обыкновенным китайским крестьянином, Чжи Юань тоже, как и все, с утра до вечера выращивал рис. Но он всё время мечтал хотя бы раз в жизни попробовать цзюньлунские яства и эфеанские напитки.
Километрах в десяти от деревни были горы, но только туда мало кто ходил. Бывало, Чжи Юань во время крестьянских работ в поле встаёт во весь рост, устремляет взгляд раскосых глаз в сторону гор и мечтает - ведь где-то там далеко-далеко есть и цзюньлунские яства, и эфеанские напитки!
- Чжи Юань! - говорит ему отец Чжи Цзе, - опять ты о чём-то мечтаешь! И ведь, главное, никому не говоришь, о чём! Посмотри под ноги - ты же сеешь рис в лужу!
Чжи Юань смотрит - и действительно, он стоит посреди лужи...

Но, кроме выращивания риса, приходилось ещё и учиться. На всю деревню Цзяньтянь был только один учитель - Юй Хунянь, которому был сто один год и который во всей деревне пользовался огромным уважением. Он обучал местную молодёжь трём наукам:
1)гимнастике ушу;
2)китайской грамоте;
3)конфуцианству (почитанию старших).
Юй Хунянь практиковал очень своеобразный учебный процесс. Урок гимнастики ушу обычно начинался с удара бамбуковой палкой по голове. Причём этот неожиданный удар мог настигнуть кого угодно, где угодно и когда угодно, в любое время суток и, как правило, в самых неожиданных местах.
Этот сюрприз мог настигнуть во время:
a)отлынивания от крестьянских работ в стоге рисовой соломы, и в этом случае ему предшествовало вытягивание оттуда за ноги;
b)рассказывания анекдотов про Конфуция за сараем;
c)буддистского созерцания горных вершин, сидя на берегу реки в позе лотоса;
d)прогулки под ручку с девушкой по живописной окраине деревни.
Причём в последнем случае нередко доставалось и самой девушке, особенно если обучаемый пытался за неё спрятаться.
Итак, Юй Хунянь тихонько подкрадывался сзадии, и если несчастная жерва не успевала увернуться, лупил её изо всех сил по башке бамбуковой палкой (в результате у молодого поколения вырабатывалась молниеносная реакция и отменное чутьё на надвигающуюся сзади опасность). Тут же обучаемый был вынужден схватить первый попавшийся подходящий предмет и отбиваться им от резких точных ударов во все части тела. Причём драка сопровождалась меткими замечаниями учителя о его "неотработанной технике", "гибкости трухлявого пня", "пластике пьяного слона", "тараканьих мускулах" и "непробиваемой тупости".
Занятие гимнастикой ушу плавно переходило в занятие китайской грамотой. Юй Хунянь рисовал палкой в воздухе иероглиф и просил обучаемого назвать его. Если тот затруднялся с ответом, то Юй Хунянь великодушно предоставлял ему второй шанс и ещё раз рисовал палкой тот же иероглиф, но уже не в воздухе, а на теле обучаемого.
Причём весь учебный процесс сопровождался философскими высказываниями из Конфуция и Лао-цзы.

Однажды Чжи Юань прогуливался под ручку со своей подругой Линьдао Гуйфынь по одному живописному лесочку. Вот шагает он, наслаждаясь чудесной погодой и красотою китайской природы. При этом он упивался чуством платонической любви к Линьдао Гуйфынь, позабыв даже о цзюньлунских яствах и эфеанских напитках, и поэтому не сразу почувствовал надвигающуюся опасность. Хотя выработанная годами реакция сработала,но всё-таки палка слегка задела край уха.
Это был Юй Хунянь.
- Чжи Юань! Ах ты балбесина! Ах ты разгильдяй!
(Юй Хунянь знал в лицо и по имени каждого цзяньтяньского "балбеса и разгильдяя").
Чжи Юань любил храбрость и поэтому не стал прятаться за свою возлюбленную, тем более что он не хотел подвергать её лишним неприятностям.
И тем не менее ему пришлось схватить с земли первый попавшийся предмет и принимать им посыпавшиеся удары. Этим предметом оказался плюшевый дракон, оставшийся здесь ещё с празднования нового года. (Кстати, китайский новый год называется праздником фонарей. Так вот, каждый раз под новый год Юй Хунянь устраивал для местной молодёжи настоящий "праздник фонарей", или экзамены).
- Как ты дерёшься, Чжи Юань? Что это за удары? Что за блоки? Кто тебя научил такой технике? А ну дерись, как подобает настоящему китайцу! Что это за поза? Что за стойка? Ты дерёшься, или корову доишь? Недаром говорил великий Конфуций, а Лао-цзы был в этом с ним полностью согласен, что...
Часа через два драка плавно перешла в стадию урока китайской грамоты. Юй Хунянь размахивал палкой и спрашивал:
-Что это за иероглиф?
-Фунтянь.
-А это?
-Кайхоу.
-А это?
-Фэучжэнь.
-А теперь читай, что я пишу.
-С севера на нас нападают хунны, с юга-вьеты, с востока-японцы, с запада-голоки, и противостоять всему этому смогут только настоящие воины, а не такие раздолбаи типа тебя, которые только и умеют, что прятаться за Великой стеной. Недаром говорил великий Конфуций...
Урок китайской грамоты продолжался до вечера. А Линьдао Гуйфынь стояла и смотрела на всё это, пока не упала в обморок от скуки. Короче говоря, в тот день Чжи Юань так и продолжил гулять со своей девушкой...

А на следующий день в деревню Цзяньтянь пришли "чёрные пояса" - монахи боевого монастыря, но не Шаолиня, а ещё круче. Ведь раньше в Китае было неспокойно, и поэтому там было много боевых монастырей. Да и теперешний Шаолинь, говорят, уже не тот, чем он был раньше.
А деревня Цзяньтянь была такой глухоманью, что здесь никогда ничего не происходило, и даже кочевники хунны никогда здесь на появлялись. И вот все жители деревни повалили смотреть на это невиданное чудо, ведь такие мастера никогда раньше здесь не проходили.
Вот они видят: стоят три мастера - гордая осанка, тренированное тело, чёрные пояса, на голове - жёлтые повязки, на лице - никаких эмоций, кроме вежливости. И все цзяньтяньцы поклонились им в глубоком почтении. Монахи слегка вежливо поклонились в ответ.
Тут вперёд вышел цзяньтяньский дао-тай (дао-тай - представитель власти - прим.авт.) Чен Фусэй и спросил:
- Понравилась ли вам наша деревня Цзяньтянь?
На что монахи ответили:
- Ваша деревня нам понравилась, но только что это за фигня у вас там в пещере? Мы его отмутузили, но только так и не поняли, что это такое.
Жители деревни стали удивлённо переглядываться и шептаться:
- Кто он? Что это за фигня?
И никто не знал...По правде говоря, хоть эта пещера находилась совсем рядом - тут же, в горах, но она была им на фиг не нужна, и поэтому никто туда не ходил.
И монахи пошли своей дорогой, так и не узнав, что это было такое.

Жители Цзяньтяня об этом поговорили, поспорили и забыли. Но не таков был Чжи Юань! Он непременно решил выяснить, что это за фигня таится в пещере.
И вот на следующее утро Чжи Юань сбежал в горы. По правде говоря, ему эта пещера была тоже на фиг не нужна - ему нужен был всего лишь повод, чтобы пойти искать цзюньлунские яства и эфеанские напитки. И вот Чжи Юань идёт по дороге и уже радуется о скором вкушении эфеанских напитков и цзюньлунских яств, ведь они где-то там, в конце пути!
И так он увлёкся этими мечтаниями, что не почувствовал опасности и не увернулся от удара бамбуковой палкой, который пришёлся точно по середине черепа.
Это был Юй Хунянь.
-Чжи Юань! Куда подевалась твоя реакция? Опять ты о чём-то мечтаешь! И ведь, главное,никому не скажешь, о чём! - Юй Хунянь кинул ему деревянную алебарду. - А ну дерись, как подобает настоящему китайцу!
В общем, после двухчасовой тренировки последовали пара сотен новых нигде не употребляющихся иероглифоф и диктант на тему "готовящегося вторжения бесчисленных орд хитрых коварных кочевников хуннов, с которыми может сразиться только настоящий воин, коим ты никогда и не станешь, если сейчас не ответишь на мою комбинацию ударов". И только после этого Чжи Юань смог наконец-то продолжить свой путь.
Всюду в пути ему попадались следы недавнего пребывания мастеров-монахов, как-то:
a)скалы, обугленные в результате отработки техники "огнедышыщий дракон";
b)сплющенные камешки для тренировки ушных раковин (монахи закладывали их за уши и, с силой прижимая ухом к черепу, сплющивали);
c)валяющийся на дороге жалобно мычащий хуннский отряд лазутчиков-диверсантов, накрепко связянный их же верёвками в самых неестесственных позах - всего человек сто пятьдесят. Причём рты у них были заткнуты магическими флажками, которые служили им боевыми амулетами;
а также:
d)левитирующие тапочки, забытые одним из монахов после трнсцендентальной экстатической медитации.

И вот Чжи Юань дошёл до гор. Вход в пещеру начинался огромным скульптурным изображением толстого улыбающегося Будды эпохи династии Суй (589-618 н.э.).
Пройдя через узкий малоприметный вход, Чжи Юань оказался в пещере. И сразу пожалел, что ввязался в это приключение. Там было темно, пыльно и страшно, стаи летучих мышей спорхнули с потолка, откуда-то из глубины веяло мертвенной жутью, и раздавался чей-то зловещий хохот:
- Хо-хо-хо-хо! У-хо-хо-хо-хо!
У Чжи Юаня затряслись коленки и подкосились ноги, он испуганно озирался вокруг, но ведь Чжи Юань (см. выше) любил храбрость и решил идти до конца - он уже окончательно решил выяснить, что это в пещере за фигня, и путь назад был отрезан.
 Так, чуть не падая в обморок от страха, сопровождаемый жуткими воплями и завываниями, Чжи Юань дошёл до конца пещеры, где стояла одна небольшая бочка.
Чжи Юань не знал, что дальше делать, он был в панике, а страшный голос всё громче завывал и смеялся.
- Кто бы ты ни был, выходи! Я тебя не боюсь! - крикнул Чжи Юань, а у самого поджилки трясутся, и, чтобы выглядеть хоть немного увереннее, легонько пнул бочку.
Хохот на мгновение прекратился.
- Зачем ты пнул мою бочку? - разнеслось под сводами пещеры.
Чжи Юань попятился и стал озираться по сторонам, пытаясь угадать, откуда ждать нападения, и прикидывая, как достойно принять бой. Хотя он понимал, что если сражение начнётся, то оно явно будет неравным.
- Ха-ха-ха!.. Зачем ты пнул мою бочку? - ещё более угрожающе прохрипел таинственный обитатель пещеры.
И Чжи Юань решил спасаться бегством, несмотря на всё своё любопытство, желание отвелать цзюньлунских яств и следование идеалу храбрости. Но ноги его не слушались.
- Ну парень, ну зачем ты пнул мою бочку? - уже жалобно сказал кто-то и...вылез из бочки.
Это оказался какой-то маленький толстенький уродец. Чжи Юань внимательно посмотрел на него.
- Так ты и есть та фигня?
- Я не фигня, а древний могучий дух пещер Янь Чжао-ди.
- Так зачем ты меня так напугал?
- Я думал, это вернулись те монахи. Ведь они меня всего так отмутузили,что я уменьшился до таких размеров и никак не могу вырасти, и теперь боюсь даже высунуться из своей бочки.
Чжи Юань уже не боялся. Он вспомнил, зачем сюда пришёл и спросил:
- Послушай, если ты дух, может, ты знаешь, где найти цзюньлунские яства и эфеанские напитки?
- Конечно, знаю. Цзюньлунские яства можно найти в Цзюньлуне, а эфеанские напитки-в Эфеании.
- А как туда добраться?
- Очень просто. Цзюньлун находится всего лишь в пяти тысячах ли отсюда. Идти надо вон в ту сторону. А Эфеания - также в пяти тысячах ли отсюда, но в противоположном направлении. Но есть способ лучше. Тут недалеко расположены погребения сурэйских императоров. Так там столько всякого добра!
- Каких императоров?
- Сурэйских. Ведь здесь в древности, кроме Китая, был ещё и Сурэй. Но у сурэйцев был один обычай - когда у них умирал император, они хоронили вместе с ним всё, что ему принадлежало. А поскольку императору принадлежало почти всё, то сурэйцы фактически вместе со своими императорами похоронили все свои богатства и вымерли, и даже память о них изгладилась. А вот китайцы остались.
- А сам ты откуда знаешь?
-Я сам помню - ведь я собственными глазами видел, как сурэйцы хоронили своих императоров, и знаю, как туда добраться. Ну что, пойдём сегодня туда? У сурэйцев был один император - У Ван, так вот, в его погребении просто немеренно цзюньлунских яств и эфеанских напитков!
Чжи Юань мечтательно улыбнулся, представив, как он будет в скором времени шикарно трапезничать, и сказал:
- Пойдём.
- Только ты понеси меня в бочке, ведь я не выношу дневного света. А я буду тебе говорить, куда идти.
Янь Чжао-ди залез в бочку, а Чжи Юань закрыл её крышкой. И они пошли грабить древнесурэйских императоров.

Бочка была не тяжёлая, дух вообще ничего не весил. Но всё же нести её было утомительно, потому что у неё не было ручек. Несколько раз Чжи Юаня останавливали любопытные прохожие, интересовались, что в бочке, совали туда нос. Но дух пещер оставался невидимым для них.
Когда сгустились сумерки, дух сказал:
- Теперь можешь выпустить меня из бочки, ведь уже темно.
Чжи Юань снял крышку, и дух пещер вылез из бочки.
- Уже немного осталось. Сейчас я перенесу тебя к самой могиле.
И дух с помощью своей магической силы перенёс Чжи Юаня ко входу в склеп.
- Иди за мной.
Чжи Юань стал спускаться вслед за духом по лестнице, и тот повёл его по лабиринту тёмных коридоров, склепов, туннелей и потайных дверей.
И тут они вошли в какой-то зал.
- Это и есть погребение У Вана, - сказал дух.
Вот это да! Целая комната золота! Кроме того, валяются разные драгоценности, дорогое оружие и утварь, останки рабов и коней, а также в огромных количествах - разнообразнейшие цзюньлунские яства на подносах и эфеанские напитки в кувшинах!
- Ну ты орудуй здесь, а мне больше нравится у императора Чжоусу - там брюликов больше, - и дух улетел в соседнюю комнату. Хотя Чжи Юань недоумевал - зачем ему все эти драгоценности, если он дух?..
И вот Чжи Юань приступил к осуществлению своей мечты! Он положил перед собою поднос с разложенными на нём цзюньлунскими яствами, поставил по бокам несколько кувшинов с эфеанскими напитками, сел и торжественно приступил к трапезе! Напрасно духи сурэйских императоров кружили, витали под потолками, возмущённо завывая и понося Чжи Юаня и духа пещер самыми последними словами, - те спокойно делали своё дело, не обращая на них внимания.
И вот, когда трапеза была завершена, вернулся Янь Чжао-ди. Но как он изменился! Сейчас это был мощный двухметровый дух с перекаченным торсом и весёлой довольной рожей. Он был весь увешан золотыми цепями, драгоценными ожерельями, кольцами, брюликами и прочими дорогими вещами, а в могучих руках - целая куча золота!
- Ну что, я готов, -сказал дух пещер, - Пойдём? А то скоро будет светать.
Чжи Юань положил на поднос немного цзюньлунских яств и поставил три небольших сосуда с эфеанскими напитками. И, хотя это была целая комната сокровищ, Чжи Юань, следуя конфуцианскому идеалу умеренности, сунул, не глядя, пригоршню золота в карман, и они пошли к выходу.

Когда они достигли гор, уже рассвело, и Янь Чжао-ди снова спрятался в бочку.
- Послушай, дружище, - сказал он Чжи Юаню, - найди-ка для меня какую-нибудь другую пещеру, а то я боюсь - вдруг вернутся те монахи.
Чжи Юань походил, полазил по горам, поискал и нашёл подходящую пещеру в более труднодоступном месте. И он перенёс духа в самый конец пещеры, аккуратно сложил на бочку все его сокровища, взял поднос и пошёл в свою родную деревню Цзяньтянь.
А дух пещер ещё долго не мог выбраться из своей бочки, придавленный собственными драгоценностями.

А вскоре все жители деревни выбежали навстречу Чжи Юаню, идущему к ним с подносом. Тут были и Юй Хунянь, и Линьдао Гуйфынь, и отец Чжи Цзе, а также дао-тай Чен Фусэй. И всем было крайне любопытно, где это Чжи Юань пропадал столько времени.
- Я был в древнесурэйском погребении, - сказал он, - Там столько сокровищ! - и показал им принесённое оттуда золото.
И стали они жить как прежде.
Но только через месяц дао-тай не выдержал - ему каждую ночь снились комнаты, наполненные золотом. Вот он утром встал пораньше и вместе с тремя охранниками собрался туда идти.
Но дао-тая сгубило собственное любопытство. Когда они дошли до того места, где левитировали тапочки, Чен Фусэю стало интересно - взлетят ли они вновь, если их опустить на землю? Но только он протянул руку, тапочек - хрясь ему в челюсть! Тот аж отлетел метров на пятнадцать.
Охранники испуганно переглянулись, сказали:
- Так они ещё и дерутся! - и разбежались в разные стороны.

Конец.