Я сам по себе, Уолт Уитмен

Я сам по себе, природа,
Этот чудный день, встающее солнце, друг, с которым я счастлив,
Рука друга небрежно брошена мне на плечо,
Склон холма в белизне цветущей рябины,
А поздней осенью здесь все оттенки красного, желтого, бурого, пурпурного,
      светло- и темно-зеленого,
Пышный покров травы, птицы и звери, чужой неухоженный берег, дикие
      яблони, камень, песок,
Прекрасные сгустки, осколки, небрежный список – один за другим, только мне
      стоит их вызвать или только подумать о них, –
Истинные стихи (просто образы, облики, то, что мы называем стихами),
Стихи затаенности, ночи, людей, таких же, как я,
Поэма, застенчиво скрытая, которая вечно во мне и вечно в любом
(Знаю раз навсегда, признаюсь откровенно, всюду есть люди, такие, как я, всюду
      скрыты наши крепкие мужественные стихи),
Любовные помыслы, любовные соки, любовный запах, любовная жатва,
      любовные путы, опутывающие кровь,
Руки, объятья любви, губы любви, фаллический жезл любви, груди любви,
      животы, смыкающиеся в любви,
Земля целомудренной страсти, жизнь, ставшая жизнью лишь по любви,
Тело моей любви, тело женщины, мною любимой, тело мужчины, тело земли,
Нежные утренние дуновения, приходящие с юго-запада,
Дикий мохнатый шмель, жужжащий, жаждой гонимый то вверх, то вниз,
      сжимающий взрослое тело цветка, изогнувшись, твердой влюбленной
      хваткой добивается своего, напряженный, пока не исходит в страсти;
Сырость лесов в предрассветный час,
Двое спящих в ночи, прижавшись друг к другу, во сне рука одного заброшена
      под талию другого,
Запах яблок, аромат надломленного шалфея, мяты, коры березы,
Стремление мальчика, страсть, пыланье, когда он мне доверяет, о чем он грезил,
Мертвый лист, завершающий свой спиральный виток, умиротворенно падающий
      на землю,
Бесплотные жала, которыми жалят меня взгляды, люди, вещи,
Мое сокровенное жало, жалящее меня самого на пределе всех своих сил,
Чувственные округлые, обволакивающие братья, лишь эти избранные
      щупальца, только они на своем месте могут хранить интимность,
Любознательный странник, рука, странствующая по всему телу, застенчивая
      податливость плоти, там, где пальцы задерживаются осторожно,
      возбуждают, скользят,
Прозрачная скользкая жидкость внутри молодого мужчины,
Тревожное разъедание, мучительное, смущающее,
Волнение, болезненный прибой, которому нет покоя,
То же самое, что и во мне, то же самое, что и в других,
Молодой мужчина, вспыхивающий и вспыхивающий, и молодая женщина,
      вспыхивающая и вспыхивающая,
Молодой мужчина, просыпающийся среди ночи, горячей рукой старается
      подавить то, что овладевает им,
Волшебная ночь влюбленных, странные полувлекущие муки, виденья, угар,
Пульс, биенье в ладонях и трепет сцепленных пальцев, молодой мужчина, весь
      распаленный, пылающий от стыда и досады;
Так набрасывается на меня море моей любви, когда я лежу, жаждущий и
      обнаженный,
Так близнецы ликуют, ползая по траве на солнце, а мать с них ни на миг не
      спускает свой неусыпный взгляд,
Вот ствол грецкого ореха, скорлупа ореха, сбор созревших продолговатых
      орехов,
Выдержанность плодов, птиц, животных,
Я бы стал непременно убогим, скрыв себя, найдя себя непристойным, если
      птицы и звери себя никогда не скрывают, не находят себя непристойными,
О великое целомудрие отцовства в стремленье стать рядом с великим
      целомудрием материнства,
Эта клятва деторожденья, принесенная мной, мои Адамовы, мои нынешние
      дочери,
Жадность, что гложет меня день и ночь с голодным гневом, пока не насытится
      то, что мальчиков породит, чтобы занять мое место, когда я устану,
Благотворная легкость, передышка, умиротворенье, и эта гроздь, сорванная с
      меня самого наугад,
Она сделала свое дело, – я роняю ее небрежно, чтоб упала она где угодно.

1856