Безалкогольная свадьба

В это время надо было жить. Чтобы понять и почувствовать, какое это было время.

1986 год. Меньше года назад объявили перестройку. И почти сразу приняли закон о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Сам по себе этот закон был не так уж и плох. Для своего времени – смею так утверждать. Он (в исходном виде) был скорее направлен на воспитание культуры пития, чем на тотальное запрещение. Нет, там были строки о недопустимости появления в общественном месте в виде, порочащем человеческое достоинство. Но подобная расплывчатая формулировка, естественно, допускала весьма широкое толкование. А также и применение.

Но потом состоялась известная встреча Егора Кузьмича Лигачева с активом Армянской ССР. Где он заявил буквально следующее: «Некоторые товарищи ошибочно считают, что новый закон направлен на то, чтобы научить часть населения пить культурно. Нет. Этот закон направлен на то, чтобы отучить все население пить вообще. (Тут возникла неловкая пауза). Я понимаю, что в вашей республике есть в этом вопросе определенные традиции. Ну что ж. От этих традиций следует отвыкать. Раз и навсегда».
После чего в зале повисла гробовая тишина.

И тут началось. Один магазин на район с километровыми очередями. Милицейские «бобики» под ресторанами, откуда гребли всех, но за дополнительную плату можно было уйти через кухню. Вырубка высокосортных виноградников. И, как апофеоз, как символ маразма – безалкогольные свадьбы.

На одной такой свадьбе пришлось побывать и мне. Женился мой товарищ, который на свою беду был комсоргом цеха. А папа его занимал пусть небольшую, но руководящую должность. Короче, одного вызвали в райком комсомола, другого – в райком партии. Где они получили указание: свадьба только безалкогольная. Иначе – сами понимаете.
Никто ничего не понимал, но решили не рисковать…

И вот сидим за столом в очень хорошем ресторане. Столы (по тем временам) буквально ломятся. В бутылках – минералка, квас, даже дефицитная пепси-кола. И все. Все скучные, икра с лососиной в глотку не лезут. Посреди застолья подходит к нам, четверым друзьям жениха его мать:
- Что, ребятки, грустим?
- Да есть немножко.
- Тогда через 10 минут будьте готовы.

Через десять минут она заводит нас в пыльную подсобку, даже без света. Дает один стакан, банку огурцов и фонарик. И со словами: «У вас десять минут, не задерживайте очередь» закрывает нас на ключ. В подсобке оказалось несколько ящиков водки. Сами понимаете, за эти 10 минут мы показали весьма высокий результат. Через 10 минут нас сменили другие страждущие. А еще группы готовились. И таких «экскурсий» в заветную комнатку за вечер было немало.
В конечном итоге степень опьянения практически всей публики трудно было переоценить. Папа жениха в панике вызванивал дежурные автобусы с подшефных предприятий, чтобы развозить гостей по домам, и чтобы они никуда не вляпались.

А на следующий день, ближе к вечеру, немного отойдя, я прочитал в какой-то газетке заметку о том, что молодожены из какого-то Запендрюкинска (оба члены клуба любителей бега) решили отметить бракосочетание кроссом на 15 км, причем все гости также будут участвовать. Абсолютно добровольно и по велению сердца. А по телевизору как раз шла очередная передача из цикла «Трезвость – норма жизни», в которой также показывали какой-то дебильный вариант безалкогольной свадьбы.
Для вдохновения больше ничего не надо было. Буквально за один присест я написал стилизацию на популярную тогда телепередачу «Документальный экран», которую вел известный поэт Роберт Рождественский. Да на какую передачу - стилизацию на собственно ту эпоху. И, конечно, на великого поэта (насчет определения готов спорить с кем угодно), который, увы, тоже в определенной степени стал (вместе со своим огромным талантом) жертвой эпохи... Если кто помнит – Роберт Рождественский немного заикался.

Вот так, немного заикаясь, и следует читать это произведение.

------------------------------------------------------

 Недавно в нашу редакцию пришло письмо следующего содержания из российской глубинки:

«Уважаемая редакция!
Пишут вам пескоструйщица Параша Степанова и разливщик Степан Парашин. Мы долго встречались в Красном уголке нашего литейного цеха и, как это ни странно звучит, решили пожениться. С чувством глубокого удовлетворения заявляем, что мы, как и все жители нашего небольшого, но славного своими трудовыми традициями города, всем сердцем поддерживаем и одобряем курс нашей партии на то, что отныне водке не место на праздничном столе. Но мы решили пойти дальше. У нас на свадьбе на столах не будет не только выпивки, но и закуски. Не будет как таковых и самих столов. Короче, приезжайте – увидите сами…»

Сами понимаете, что мы не могли не откликнуться на этот передовой народный почин. И я приехал. На свою голову…
Потом уже, по прошествии времени, когда чуть-чуть отпустила горячка… Скажем так, по горячим следам я написал небольшой репортаж. А точнее поэму под названием «Ах, эта свадьба!»
Которую и предлагаю сейчас вашему вниманию.

Ах, эта свадьба!

Это было. Когда – не помню.
Только помню, что было это.
Я приехал на свадьбу, чтобы
Рассказать про нее всему свету.
 
Нет питья, нет закуски славной.
Ничего – знать веселье будет.
Чем жевать, лить в себя отраву,
Лучше пусть веселятся люди.

Будет свадьба – всем загляденье!
Это знал я, но что конкретно?
Может будет там представленье
Иль какой-то спектакль балетный?

Наконец-то меня встречают
Молодые и их родные.
Говорят, что сейчас начинают,
Пока чувства еще не остыли.

Тут выходит вперед мужчина.
Массовик – понял я моментально.
В нем достаточно массы было,
Чтобы быть всегда в центре вниманья.

И сказал он: «Сегодня, в день брака
Не дождетесь вы пьянки помпезной.
Вместо водки, закуски и драки –
Будет кросс, для здоровья полезный.

Ну а чтоб и поэт известный
Смог изведать такое же счастье, -
Мы попросим его все вместе
В нашей свадьбе принять участье».

Я сперва отказаться пытался:
Сердце, мол, ну и возраст конечно...
Массовик лишь в ответ ухмылялся:
«Раз приехал – беги, сердешный!»

И добавил: «Чего, мол, бояться?
Будет свадьба у нас без обмана!
Пробежишь километров двадцать,
И в конце упадешь. Как пьяный...»

Дали старт. И по грязи, по лужам
Побежала толпа веселиться.
Я ж старался дышать поглубже
И к рекордам пока не стремился.

Вот бежим мы уже минут двадцать,
Пробежали почти двести метров…
Стал язык за плечо цепляться,
Пред глазами круги и черти...

Вот еще часик мы пробежали.
Но видения – не исчезают.
Стали челюсти словно скрижали.
И глаза из орбит вылезают.

Тут отец жениха взял слово,
Молвит хрипло супруге, с обидой:
«Я ж, конечно, как бык здоровый,
Только свадьба у нас – не коррида!

Да и там ведь быков убивают
Без мучений, почти что сразу.
Ты же видишь, как муж твой страдает?!
Но бежишь и молчишь, зараза!»

После этих слов ускоренье
Получил он ногой под спину.
И уж дальше бежал без волненья,
Только грустно бубнил «Вот скотина!»

Мы бежим, свадьба в самом разгаре.
Горько!.. Рту и глазам от пота…
Я ищу валидол в кармане,
Проклинаю свою работу.

Вдруг гляжу: перешли на шаг двое.
То жених и невеста отстали.
Она плачет, слезами исходит,
А жених, весь в поту и в печали,

Нежно шепчет: «Прости, Маруся!
Верь, по мне ты одна всех красивей!
Я вернусь! Может быть вернусь я,
Но сейчас душа просит пива».

И ушел он, развеяв грезы.
Знать любовь была ненастоящей.
А Маруся, смахнув с лица слезы,
Перешла на галоп бодрящий.

Мы бежим поредевшей колонной.
Мозг распух, норовит в ноздри брызнуть.
Это трезвость, как танк, неуклонно
Оборачивалась нормой жизни...

Что потом было – помню слабо.
Все вокруг в пелене унылой.
Помню только, что кто-то звал маму.
И что очень весело было.

С кислородной подушкой, в истоме
Я еще продолжал веселиться.
Не могу я без смеха вспомнить,
Как гостей увозили в больницу…

Но поверьте: сейчас не до смеха!
Есть куда поважней занятья.
Я теперь занимаюсь бегом,
Чтоб всегда быть готовым к свадьбам!

Нашу Землю в пространстве вертит,
Солнце мчит над небесным сводом.
Неужели в тридцатом веке
Будут бегать и на разводах?!

Я от мысли такой горблюсь.
Хоть жены не имей. Законной...
Но я – поэт! И плевать на возраст!
И потомки меня еще вспомнят...

(1986 год)