Осень

Осень.

А не написать мне, что ли, песенку о осени? Чтобы выразить все свое несуществующее восхищение к ней, любовь к самоистязанию себя пасмурностью осенней погоды и зябкостью, неприкрытостью осенних ночей. Чтобы улететь куда-то, подальше, причем не от того, что тебя туда послали, а просто так, от нечего делать, с бодуна. Чтобы с сладостью мазохиста взирать на медленное и непрерывное умирание природы, облечь это в красивые одежды и выставить напоказ почтенной публике, внимая и ожидая одобрительных возгласов или добротно сгнивших даров садов и огородов себе на ужин, которые с такой нежной заботой приготовили благодарные слушатели. И после заплакать в жилетку другу, или, на худой конец, уткнуться в грудь подруге, и подорванным от буйных песен голосом поведать о бесцветности существования, о том, что "все бабы стервы", о любви, которая, как энергия ищет точку приложения и никак не может найти её в моем простоватом, лишенном наворотов сердце? И он (она) бедный (бедняжка) пожалеет меня,  и на извечный вопрос, мучающий двух старых, потрепанных друзей: "Ты меня уважаешь?", услышать: "Ёмма-ё! Конеха да, мать-те за ногу!". И открыв свою истерзанную бесцветными днями душу, пойти домой, пошатываясь и тихонько постанывая про себя, ожидая с жадностью, как чуда, возможности очутиться в своей кровати и уснуть глубоким и беспокойным сном. И мне там приснится, как разрывая серую пелену туч, выйдет на небо солнце, подкрашивая небесную серость всей гаммой красного цвета: от ярко красного до зелено-оранжевого. И ты, смотря на это солнце, улыбаешься и свет рассекается по твоим затекшим жилам живительным потоком солнечного тепла. Но эта улыбка будет лишь во сне, и человек, увидевший меня спящего, скорее всего подумает и решит, что мне снится что-то нечеловечески приятное и не решится нарушить твой сон из-за глупого звонка с очередным восклицанием притворной радости: "Привет! Как я рада тебя слышать! Как дела?… Слушай не мог бы ты …?" и т.д. и т.п. И пришлось бы тоскливо выслушивать все это, не понимая и не хотя понимать ничего, думая лишь о том, как бы скорее прильнуть к теплой постели, упасть в нежные объятья сна, опустить свое, измятое осенним днем, тело. Но поскольку меня не будят, я пребываю в счастливом неведении об этом звонке, я сплю и вижу полное и теплое солнце, и мне кажется, нет, я знаю, что прекрасней этого зрелища ничего нет. И лишь на задворках моего сознания ехидный голос шепчет: "Это только сон! Сон, сон, сон, сон, сон…". Но я отгоняю это наваждение как писклявую муху, надоедливо жужжащую над мной; я продолжаю спать, представляя как этот сон воплощается в реальность.
Но ничто не вечно под луной, ни это эхо, ни ветра вой не длятся вечно - все проходит растворяясь в безжалостном потоке нового дня.
Проснувшись утром, я увижу все то же затянутое серыми пластами небо, все те же оголенные ветром деревья, все тех же птиц, мелодично напевающих траурный марш уходящему лету, нежным "кар! кар!" наполняя пустоту осеннего дня. Подрывая свое тело, вдруг вспомнится, что пора идти учиться и я встречаю новый день ужасным треском разминаемой шеи, стоном ноющего от пересыпания тела. Затем полностью опорожнив свои внутренности, иду умываться, представляя блеск солнечных лучей в своих руках, нетерпеливо окунаю себя в эту водную фантазию. Свежесть пробегает по моим затекшим жилам, круша и ломая на своем пути остатки ночного действа, смывая обломки ночных видений, стекая каплями дождя по твоему лицу, локтям, оставляя мокрый, неровный след на сухой, вялой коже уставшей от празднества лени, падает на пол образуя лужицы живого серебра. Я благодарен воде, в которой всегда есть возможность найти частицу лета и затаенную солнечную любовь блестящую в каплях этой нетерпеливой, пребывающей в постоянном движении, стихии. Тогда я вдруг начинаю осознавать странное единство двух противоположных стихий, ощутишь частицу огненного танца в потоке воды, треск горящего дерева в плеске влажного, неторопливого речного потока; холод воды начинает казаться обнимающим теплом костра, проникающим в самые глубины моего "я", выжигая и одновременно смывая все впечатления и мысли, засохшие деревья неосуществленных, нелепых мечтаний. И на покрытой пеплом черной земле, увлаженной щедрым, божественным дождем, пробивается новый росток надежды, на котором расцветает нежный, нетронутый цветок новой мечты - детской, невинной; мечты о солнечных днях, о прохладном ветерке развевающем твои волосы и растрепывающем зеленую прическу древа, под которым ты сидишь, слушая звуки уходящего дня, всматриваясь с радостью в горизонт, провожая солнце словами: "Иди, отдохни немножко! Завтра мы увидимся вновь!"… И я опять набираю из-под крана потоки солнечного холода, даря своему телу новую порцию тепла, влажную надежду на исцеление, силы идти дальше, плыть вперед по реке времени навстречу солнцу.
Осень, я люблю тебя за то, что ты даешь возможность природе отдохнуть от безудержного буйства лета, от палящих зноем дней. Ты обильно смачиваешь уставшую от сухости землю, наполняя её потаенные закрома потенциальной возможностью роста и обновления, укрываешь её озябшее, уставшее тело теплым покрывалом из желтых листьев, убаюкивая мерным шелестом, поя нежную колыбельную последними птичьими трелями и песнями улетающих на юг птиц. Ты как нежная мать послабляешь свет солнца, прикрыв его покрывалом сотканным из серых, летких нитей воздушного пространства.
Осень, я люблю тебя за то, что уходя ты передаешь природу в нежные заботливые руки матушки-зимы, которая изнемогая от желания поухаживать за этим избалованным ребенком сыплет без устали или с небольшими перерывами белый, легкий пух, укрывающий густым пуховым одеялом все вокруг: землю, деревья, дома и существ, зовущих себя людьми, имевших такую наглость не покорятся сонной неге зимнего периода, нарушая гармонию снежного покрова своими следами.
Осень, я люблю тебя за то, что после зимы обычно бывает весна, которая как шаловливая девчонка будит землю ото сна, разгоняет серую пелену прикрывшую солнце, нагоняет целые потоки света на белую пустыню. И тогда это идеальное белое покрывало мало-помалу начинает исчезать, теряя свою девственную неприкосновенность, разрождается веселыми, звенящими ручьями, исходя быстротечным паром, который, как влажной тряпкой по запыленному стеклу, проходит по небу, вычленяя из серого безобразия частицы лазурного неба; из черной лысины пробужденной от о сна зимы, из под груды протухшего лиственного покрывала выглядывают зеленые травные волосы Старушки-земли, стремясь к, снова обретшему власть в этом мире, солнцу. Скоро уже вся земля превратится в пушистую, беспорядочную поверхность, лучащуюся изумрудным счастьем, разбрасывая веселые блики каплями вещества, которое до недавнего было белым, колючим снегом, безмятежно лежащим на ветвях голых деревьев. Даже эти черные гиганты, разлаписто цепляющиеся за воздух, расчесывая солнечные кудри своей гребенкой, стали обрастать зеленым безобразием, нарушающим черную строгость их зимних одежд; среди их ветвей лавируя и весело чирикая, посвистывая и трепыхаясь, прыгает всякая птичья мелочь, относясь с поразительным безразличием к осуждающим взглядам проходящих мимо людей. Смотря на это возникает необоримое желание расправить руки, обратить длани к солнцу, крикнуть: "Приветствую тебя, о Солнце!". И этот внутренний крик, бурлящим потоком ломает все преграды созданные боязнью перед общественным мнением, стыдом и сдержанностью, ленью и бездействием (которые возникли не сколько по причине внутренних, глубинных свойств личности, а сколько общественной необходимостью быть "как все"), рвется наружу являя себя миру взмывающим вверх и стремящимся к солнцу крику, сменяющимся бурным, радостным хохотом. И все равно, кто там чего подумает, ведь солнце не просит разрешения входя в этот мир утром; так и радость обновления своей, затянувшейся в однообразие, жизни не просит разрешения выйти наружу. И, если её не выпустить добровольно, всё может закончится взрывом буйного хохота, солнечного безумия и хаоса в душе человека, сдерживающего эту огненную стихию.
Осень, я люблю тебя за то, что после весны приходит лето, раскрывающее душу цветов, превращающее однотонное, шевелящееся море зелени в пестрый, разноцветный ковер, изливающий потоки ароматов, заполняя глаза всей радужной пышностью цветения природы. За возможность беспрепятственно скинуть всю одежду, окунуть свое истомленное, скучающее по водной стихии, тело, предать его танцующей феерии водного потока, ощутить как ручейки влаги обтекают тебя, плывущего просто так, ради самого движения. За возможность наблюдать прекрасные спектакли, что разыгрываются самой природой, актеры в котором все живое, а зритель, благодарно внимающий всему этому - это я; где красота женщин дарует радость жить, красота природы - радость смотреть, красота мира внутри тебя - радость двигаться. Все прекрасно, жизнь бурлит и наполняет все своей энергией, своим безумием. И это безумие удивительно хорошо прочищает глаза, промывает уши и раскрывает рты, заставляет лучше слышать, больше смотреть и красивее говорить. Жизнь течет, оставляя за собой неизгладимый след на лицах людей и на безграничном теле единого живого существа, именуемого Природой. И лишь где-то вдалеке отбрасывает свою пока еще сонную, слабую тень леди-осень…
Осень, я люблю тебя в основном за то, что ты хоть когда-нибудь да кончаешься.