Молчание Edgar Lee Masters, Silence

Я постиг молчание звезд и моря,
И молчание города в тихий час,
И молчание мужчины и девушки,
И молчание, для которого лишь музыка находит слова,
И молчание лесов, ожидающих начала весенних ветров,
И молчание больных,
Когда их глаза бегают по комнате.
И я спрашиваю: "Для глубин какого
Использования нужен язык?"
Зверь в поле всхлипнет пару раз,
Когда смерть его заберет молодым.
И мы безгласны пред лицом реальности -
Мы  говорить не можем.

Любопытный мальчик спрашивает старого солдата,
Сидящего перед овощной лавкой:
"Как получилось, что у тебя ноги не стало?"
И старый солдат поражен молчанием,
Или душа его уносится прочь,
Потому, что он не может сконцентрироваться на Гейтерсбурге.
Душа возвращается игриво,
И он говорит: "Медведь откусил ее".
И мальчишка удивляется, пока старый солдат,
Немея, едва-едва переживает
Оружейные вспышки, гром канонады,
Вскрикивания убиваемых,
И себя самого, лежащего на земле,
И хирургов госпиталя, ножи,
И долгие дни в постели.
Но если бы он мог описать все это,
Он был бы творцом.
Но если бы он был творцом, тогда раны были бы более глубокие,
Такие, которые он не смог бы описать.

Есть молчание большой ненависти,
И молчание большой любви,
И молчание глубокого покоя разума,
И молчание огорченной дружбы,
Есть молчание духовного кризиса,
Из которого твоя душа, совершенно измученная,
Входит с видениями не для рассказов
В царство высшей жизни.
И молчание богов, которые понимают друг друга без слов,
Есть молчание поражения.
Есть молчание несправедливо наказанных;
И молчание умирающего, рука которого
Внезапно хватает твою.
Есть молчание между отцом и сыном,
Когда отец не может объяснить свою жизнь,
Даже будучи неправильно понятым из-за этого.

Есть молчание, которое проходит между мужем и женой.
Есть молчание тех, кто потерпел крушение;
И обширное молчание, которое накрывает
Сломленные нации и поверженных лидеров.
Есть молчание Линкольна,
Размышляющего о бедности своей молодости.
И молчание  Наполеона
После Ватерлоо.
И молчание Жанны д"Арк,
Сказавшей среди костров: "Благословенен Иисус",
Открывая в двух словах всю боль, всю надежду.
И есть молчание возраста,
Переполненное непередаваемой языком мудростью,
В словах, вразумительных для тех, кто не прошел
Огромного пространства жизни.

И есть молчание мертвых.
Если мы те, кто при жизни не может говорить
О глубоких переживаниях,
Почему ты удивляешься, что мертвые
Не рассказывают тебе о смерти?
Их молчание будет понято,
Когда мы приблизимся к ним.